Доминик понимал, что еще очень слаб. В его состоянии ему нужно лежать по меньшей мере полсуток — тогда лишь его организм придет в норму, и, подкрепленный едой, он сможет ходить. Однако теперешняя ситуация была далека от обычной. Его тревожили странная тишина и отсутствие персонала: что?то здесь было не так — Доминик это чувствовал, — поэтому единственным, на его взгляд, выходом было дойти до двери.
С минуту он сидел на кровати, настраивая себя на следующий шаг. Все, что ему требовалось сделать, в теории выглядело не сложно. Ему нужно встать на ноги и, опираясь о кровать, обогнуть ее по периметру. От кровати до двери не больше двух метров — он сможет преодолеть это расстояние. Что будет дальше, пока думать рано, сейчас ему нужно подняться и дойти до двери.
Еще с минуту он медлил, мысленно подготавливаясь к рывку, наконец, уперся рукой в край кровати и попытался подняться. Первая попытка закончилась неудачно: слегка приподнявшись, он ощутил странное чувство — словно вместо костей в ногах была вата, — и рухнул назад. В голове предательски шевельнулось: ему не подняться, но он упрямо сжал зубы и сделал вторую попытку… На этот раз Доминик действовал аккуратней. Оттолкнувшись рукой, выпрямил ноги и через мгновение ощутил, что стоит. В следующий миг его качнуло к стене. Повернувшись всем телом, Доминик успел выставить руку и сохранил равновесие.
Несколько секунд он стоял между стеной и кроватью, чувствуя тошноту. Верхняя часть его туловища казалась свинцовой, ноги были по?прежнему ватными, но пока они были выпрямлены, он мог стоять.
Через короткое время Доминик повернул голову и бросил взгляд в сторону двери — до нее было не больше четырех метров. Для того чтобы оказаться возле двери, ему нужно дойти до стола, пройти вдоль него и преодолеть пару метров. Опустив руку, Доминик медленно развернулся. На мгновение его снова качнуло, но он двинул плечом и сумел устоять.
Через секунду он уже стоял ни за что не держась. Ноги его были предательски слабы, а окружающие предметы двоились, но теперь в нем появилась уверенность, что он сделает то, что задумал. Облизнув губы, Доминик вдохнул полной грудью и, не разгибая колена, двинул левой ногой. Шаг получился коротким — не больше, чем на ступню, — однако это был шаг. Доминик удержал равновесие и через секунду передвинул правую ногу.
Минуту спустя он остановился возле стола. На то, чтобы преодолеть полтора метра, ему потребовалось израсходовать много энергии, однако, к своему удивлению, он обнаружил и нечто другое: теперь, когда он стоял у стола, в его ногах чувствовалось больше силы, чем минуту назад. Наверное, как и легкие, ноги разрабатываются, промелькнуло в сознании, и чем больше он двигается, тем лучше для них. Не обращая внимания на стуки в груди, Доминик двинулся мимо стола.
Оказавшись в метре от двери, он снова застыл и какое?то время слушал, как колотится сердце. В ушах его висел легкий звон, перед глазами плыли красные пятна, на лбу выступила испарина. Доминик понимал, что израсходовал слишком много энергии и лучше всего ему сейчас лечь. Но до двери оставалось немного. Он откроет ее, узнает, что находится за стеной этой комнаты, и тогда лишь решит: возвращаться ли ему на кровать.
Сделав шаг, Доминик покачнулся, протянул руку и оперся плечом о косяк. Интуитивно он чувствовал, что за этой дверью его ждет нечто такое, что, возможно, явится продолжением ночного кошмара, — подтверждением этому служили странная тишина, неработающие часы и входная дверь комнаты, не открывшаяся ни разу за последние тридцать минут. В обычной больнице это было бы невозможно, снова промелькнуло в голове Доминика. Он вздохнул и повернул ручку двери — последняя медленно распахнулась, открывая перед ним полумрак коридора.
Когда взгляд Доминика упал за порог, он на какой?то миг замер, машинально подумав, что каким?то неведомым образом вернулся в мир металлических звуков и вспышек — на полу коридора, освещенного скудным светом, лежали покойники: три.человека замерли возле двери в неестественных позах — тела их были недвижны, на искаженных гримасами лицах застыла боль…
Глава тридцать восьмая
Проехав узкий проулок, идущий по окраине Вилладжо?Верде, машина остановилась в тени двухэтажного дома в километре от въезда в Террено. Сидящий за рулем комиссар огляделся по сторонам. В тридцати метрах от них над переулком раскачивались бельевые веревки, укрепленные на карнизах. Белые простыни, висящие на веревках, развевались и хлопали на ветру, и на мгновение напомнили комиссару морских чаек, машущих крыльями. Он перевел взгляд на мостовую: невдалеке от их «ланчи» у стены дома был припаркован кабриолет, чуть дальше него лежала мертвая женщина.
Скользнув взглядом по трупу, комиссар обернулся назад. На лицах сидящих висела сосредоточенная напряженность, и, наверное, это было единственное, что объединяло всех четверых, — напряжение было общим фоном, на котором проступали эмоции, и комиссар легко их читал. Пожалуй, самым спокойным он мог бы назвать сейчас Аз Гохара: лицо старика было похоже на камень, но ничего схожего с беспокойством в нем не было, в противоположность ему, лицо,Паолы выражало отчаяние. Комиссар видел, что девушка на грани нервного срыва, но понимал, что вызвано это даже не тем, что они увидели за последние три минуты, проехав по окраине города, а мыслями Паолы о ее матери. Наконец, лица Джей Адамс и демонолога отражали тревогу. Потерев висок, Гольди подумал: интересно, а какое выражение у его собственного лица? Наверняка, не беспечное — ведь и человек с железными нервами не смог бы оставаться спокойным после всего происшедшего, а уж таким человеком он не мог назвать себя при желании,- события последних недель взвинтили его до предела. Он машинально взглянул на часы — была уже четверть пятого — и перевел взгляд на Аз Гохара, в этот миг доставшего из кармана карту Террено и принявшегося ее разворачивать.