— Аптекарь?
— Да. Но не старый. Молодой.
— Ученик?
— Да. Он гомик. Это он растрепал аптекарше про Бобби и меня. Пусть Бобби не очень-то гордится, что вернулся в эту аптеку.
Пусть Бобби не очень-то гордится, что вернулся в эту аптеку. Но будьте спокойны, как-нибудь вечером я подстерегу у выхода этого недоноска.
Ральф злобно улыбнулся, он наслаждался своим гневом.
— Я притащусь, руки в карманах, видок — оторви и брось: «Ты меня узнаешь? Тогда все в порядке. Скажи-ка, что ты молол про меня? А? Что ты про меня молол?» «Я ничего не говорил! Я ничего не говорил!» «А, ты ничего не говорил?» И бац, удар под ложечку, я его валю на землю, прыгаю сверху и прижимаю его рожу к асфальту!
Даниель смотрел на него с насмешливым раздражением и думал: «Все они одинаковые». Все. Кроме Бобби, который был и остался бабой. После они любят клясться, что набьют кому-нибудь морду. Ральф оживился, глаза его блестели, уши пылали: он испытывал необходимость в движениях быстрых и резких. Даниель не смог воспротивиться желанию унизить его еще больше.
— Скажи, а вдруг он тебя отлупит?
— Он? — злобно усмехнулся Ральф. — Пусть только попробует! Спросите у парня из «Ориенталя» — этот уже понял, кто кого отлупит. Малый лет тридцати вот с такими ручищами. Он болтал, что хочет выставить меня.
Даниель надменно улыбнулся.
— И ты, конечно, сделал из него котлету?
— Ого! Спросите сами, — оскорбился Ральф. — На нас смотрело человек десять. «Выйдем», — сказал я ему. Там был Бобби и еще один, длинный, которого я с вами видел, Корбен, он с бойни. Так вот, тот тип выходит. Ты что, говорит, хочешь проучить меня, отца семейства? И тут я ему врезал! Для начала в глаз, а потом локтем. Вот так! Прямо по сопатке! — Ральф вскочил, изображая эпизоды драки. Он вертелся, мелькали его маленькие крепкие ягодицы, обтянутые голубыми брюками. Даниель почувствовал, как его охватывает ярость, ему захотелось ударить Ральфа. — Потом я его припечатал, — продолжал Ральф. — Захват за ноги, и он на земле! Он и охнуть не успел, этот отец семейства.
Ральф замолчал, угрожающий и полный спеси, под защитой своей доблести. Он застыл, точно какое-то насекомое. «Я убью его», — подумал Даниель. Он не очень верил в эти россказни, и все-таки его унижало, что Ральф повалил на землю тридцатилетнего мужика. Он засмеялся.
— Корчишь из себя богатыря, — с трудом проговорил Даниель, — но в конце концов нарвешься на неприятности.
Ральф тоже засмеялся, и они приблизились друг к другу.
— Богатыря я из себя не корчу, но здоровяков не боюсь.
— Стало быть, ты никого не боишься? — сказал Даниель. — Совсем совсем никого?
Ральф был весь красный.
— Не всегда здоровяки самые сильные!
— А ты? Ну-ка, покажи, какой ты сильный, — подзадоривал Даниель, слегка толкая его.
Ральф на секунду застыл, открыв рот, затем глаза его сверкнули.
— С вами я схлестнуться согласен. Понарошку, конечно, — сказал он свистящим голосом. — Если по-честному, вам меня не одолеть.
Даниель схватил его за пояс.
— Сейчас посмотрим, мой маленький.
Ральф был гибкий и выносливый: молодые мышцы так и ходили под пальцами Даниеля. Они боролись молча, и Даниель начал тяжело дышать, ему смутно казалось, будто он толстый и усатый. Ральфу удалось его приподнять, но Даниель толкнул его двумя руками в лицо, и Ральф его отпустил. Они снова стояли друг против друга, улыбающиеся и полные ненависти.
— А, так вы по-настоящему хотите? — странным голосом сказал Ральф. — По-настоящему хотите бороться?
Внезапно он, наклонив голову, бросился на Даниеля. Тот ушел от удара и ухватил Ральфа за затылок. Он уже задыхался, а у Ральфа был совсем бодрый вид. Они снова схватились и закружились посреди комнаты. Во рту у Даниеля был острый и горький привкус: «Нужно с этим кончать, не то он меня одолеет».
Он изо всех сил толкнул Ральфа, но тот устоял. Бешеная ярость охватила Даниеля, он подумал: «Я смешон». Он быстро нагнулся, ухватил Ральфа за ягодицы, приподнял его, швырнул на кровать и в том же броске упал на него. Ральф отбивался, пытаясь царапаться, но Даниель схватил его за запястья и прижал их к подушке. Они довольно долго оставались в таком положении; Даниель слишком устал и не мог встать. Ральф был пригвожден к кровати, беспомощный и раздавленный весом мужчины, солидного и зрелого. Даниель с наслаждением смотрел на парня: глаза Ральфа сверкали от ненависти, он был прекрасен.
— Ну, кто кого одолел? — отдышливо спросил Даниель. — Кто кого одолел, дружочек?
Ральф сразу же улыбнулся и через силу выдавил:
— Да вы силач, месье Лолик.
Даниель отпустил парнишку и встал на ноги. Он задыхался и был унижен. Сердце его яростно колотилось.
— Когда-то я был силачом. А теперь дыхания не хватает.
Ральф поднялся и поправил воротничок рубашки; он дышал ровно и попытался засмеяться, но избегал взгляда Даниеля.
— Дыхание — это пустяки, — сказал он. — Просто нужно потренироваться.
— Ты хорошо дерешься, — сказал Даниель, — но у нас разница в весе,
Оба смущенно хихикнули. Даниелю хотелось схватить Ральфа за горло и дать ему мощную оплеуху. Он надел пиджак; промокшая от пота рубашка прилипла к коже.
— Ну все, — сказал он, — я ухожу. Будь здоров.