— Вы видитесь, — повторил он, не совсем понимая. — Но… где?
— У нее, я же тебе только что сказал, — проговорил Даниель с оттенком раздражения.
— У нее? Ты хочешь сказать, что ты к ней ходишь?
Даниель не ответил. Матье спросил:
— Что тебе взбрело в голову? Как это случилось?
— Очень просто. Я всегда очень симпатизировал Марсель Дюффе. Я восхищался ее мужеством и благородством.
Он помолчал, и Матье удивленно повторил:
— Мужество Марсель, ее благородство. Это были не те качества, которые больше всего ценил в ней он. Даниель продолжал:
— Однажды мне было скучно, у меня возникло желаний зайти к ней, и она меня очень любезно приняла, вот и все; с тех пор мы и начали видеться. Мы виноваты лишь в том, что скрыли это от тебя.
Матье погрузился в тяжелый аромат, во влажный воздух розовой комнаты: вот Даниель сидит в кресле, смотрит на Марсель большими глазами лани, и Марсель неловко улыбается, как будто ее сейчас будут фотографировать. Матье затряс головой: это не лезло ни в какие ворота, просто абсурд, у этих двоих не было абсолютно ничего общего, как они могли друг друга понимать?
— Ты ходишь к ней, и она от меня это скрыла?
Он спокойно поинтересовался:
— Ты меня разыгрываешь?
Даниель поднял глаза и мрачно посмотрел на Матье.
— Матье, — сказал он своим самым глубоким голосом, — ты должен признать, что я никогда не позволял себе ни малейшей шутки относительно твоих отношений с Марсель, они слишком бесценны.
— Я этого и не говорю, — согласился Матье, — и все же на сей раз ты шутишь.
Даниель обескураженно опустил руки.
— Ну хорошо, — сказал он грустно, — поставим на этом точку.
— Нет, нет, — сказал Матье, — продолжай, это очень забавно, но я не слишком верю твоему розыгрышу — только и всего.
— Ты мне не облегчаешь задачу, — с упреком заметил Даниель. — Мне и без того достаточно тягостно виниться перед тобой. — Он вздохнул. — Я бы предпочел, чтобы ты поверил мне на слово. Но раз тебе нужны доказательства…
Он вынул из кармана бумажник, туго набитый ассигнациями. Матье увидел купюры и подумал: «Какой мерзавец». Но как-то лениво, по инерции.
— Смотри, — сказал Даниель.
Он протянул Матье письмо. Матье взял его; он узнал почерк Марсель и прочел:
«Вы, как всегда, правы, мой дорогой Архангел. Это был действительно барвинок. Но я не понимаю ничего из того, что вы мне пишете. Раз вы завтра заняты, приходите в субботу. Мама говорит, что будет вас сильно бранить за конфеты. Приходите скорее, дорогой Архангел, мы с нетерпением ждем вашего визита. Марсель». Матье посмотрел на Даниеля. Он сказал:
— Значит… это правда?
Даниель кивнул; он держался прямо, мрачный и корректный, как секундант на дуэли. Матье прочитал письмо от начала до конца. Оно было датировано двадцать вторым апреля. «Это написала она». Этот галантный и игривый стиль так мало ей подходил. Он озадаченно потер нос, потом расхохотался.
— Архангел! Она тебя называет Архангелом, никогда бы не додумался! Скорее уж падший архангел, что-то вроде Люцифера.
Он озадаченно потер нос, потом расхохотался.
— Архангел! Она тебя называет Архангелом, никогда бы не додумался! Скорее уж падший архангел, что-то вроде Люцифера. И к тому же ты навещаешь и мамашу — полный набор.
Даниель казался растерянным.
— Тем лучше, — сказал он сухо. — А я боялся, что ты рассердишься.
Матье повернулся и неуверенно посмотрел на него, он понял, что Даниель рассчитывал на его гнев.
— Действительно, — сказал он, — я должен был рассердиться, это было бы нормально. Заметь: возможно, это еще придет. Но сейчас я просто ошарашен.
Он осушил бокал, сам удивляясь тому, что не особенно сердится.
— И часто ты у нее бываешь?
— Нерегулярно, примерно раза два в месяц.
— Но о чем вы говорите?
Даниель вздрогнул, глаза его заблестели.
— Ты что, собираешься предложить нам темы для бесед? — вымолвил он мягчайшим тоном.
— Не сердись, — примирительно сказал Матье. — Это так ново, так неожиданно… это меня почти забавляет. Но у меня нет дурных намерений. Значит, это правда? Вы любите беседовать? Ну не злись, прошу тебя, я пытаюсь понять, о чем же вы говорите?
— Обо всем, — холодно сказал Даниель. — Очевидно, Марсель не ждет от меня слишком возвышенных разговоров. Зато она просто отдыхает.
— Но это невероятно, вы такие разные.
Ему не удавалось отделаться от диковинной картины: Даниель со своими китайскими церемониями, притворными комплиментами и благородством в стиле Калиостро, со своей широкой африканской улыбкой, а напротив него — Марсель, напряженная, неловкая и преданная… Преданная? Напряженная? Нет, не так уж она напряжена: «Приходите, Архангел, мы ждем вашего визита». И это написала Марсель; это она упражнялась в неповоротливых любезностях. Впервые Матье почувствовал, что его коснулось что-то вроде гнева. «Она мне врала, — ошеломленно подумал он. — Она мне врет уже полгода». Он продолжал:
— Меня так удивляет, что Марсель что-то от меня скрыла…
Даниель не ответил.
— Это ты попросил ее молчать? — спросил Матье.
— Я. Я не хотел, чтобы ты направлял наши отношения. Но теперь, когда я ее достаточно давно знаю, это уже не так важно.
— Значит, это ты попросил ее молчать? — немного спокойнее повторил Матье. — И она охотно согласилась?