— Сегодня утром я был у вас в номере, — настойчиво твердил он. — Я взял ключ в вашей сумочке.
— Сегодня утром я был у вас в номере, — настойчиво твердил он. — Я взял ключ в вашей сумочке. Когда вы проснулись, я собирался открыть сундучок. У меня не было времени положить ключ на место, это и навело меня на мысль вернуться вечером к вам в номер.
— Не трудитесь, — ледяным тоном процедила Лола, — я видела, как вы вошли сегодня утром. Когда я с вами заговорила, вы не дошли даже до кровати.
— Я в первый раз зашел… — Лола усмехнулась, и он нехотя добавил: — …из-за писем.
Она его как будто не слышала: совершенно бесполезно было говорить ей о письмах, она могла думать только о деньгах, ей необходимо о них думать, чтобы разжечь в себе ярость, это последнее прибежище. Наконец она едко сказала:
— Все дело в том, что вчера вечером Борис попросил у меня именно пять тысяч франков, понимаете? Кстати, из-за этого мы и поссорились.
Матье почувствовал свое бессилие: было очевидно, что виновным мог быть только Борис. «Я должен был это предвидеть», — удрученно подумал Матье.
— Не утруждайте себя, — со злой улыбкой сказала Лола. — Я с ним все равно разделаюсь! Если вам удастся заговорить зубы судье, я с ним разделаюсь по-другому, вот и все.
Матье поглядел на сумочку, лежавшую на диване. Лола тоже поглядела на нее.
— Он просил деньги для меня, — признался Матье.
— Да. А книгу он днем тоже для вас украл? Он похвастался этим, когда мы танцевали.
Она резко остановилась и вдруг с угрожающим спокойствием заключила:
— Впрочем, ладно! Так это вы меня обокрали?
— Да, я.
— Что ж, верните мне деньги.
Матье озадаченно молчал. Лола добавила с торжествующей иронией:
— Верните мне их сейчас же, и я заберу свое заявление.
Матье не ответил. Лола заключила:
— Хватит. Я все поняла.
Она взяла сумочку, и он не попытался ей помешать.
— А это ведь тоже не доказательство, если бы они у меня и были, — с усилием сказал он. — Борис мог бы мне их передать.
— Я у вас не об этом спрашиваю. Я просто прошу их мне вернуть.
— У меня их нет.
— Вот как? В десять вы меня обокрали, а в полночь у вас уже ничего нет? Очень мило.
— Я отдал деньги.
— Кому?
— Этого я вам не скажу. Он быстро добавил:
— Но не Борису.
Лола, не ответив, заулыбалась; она направилась к двери и он ее не остановил. Он подумал: «Ее полицейский участок на улице Мартир. Я пойду туда объясниться». Но, когда он увидел со спины эту высокую черную фигуру, которая двигалась со слепой неминуемостью катастрофы, он испугался, подумав о сумочке, и предпринял последнюю попытку.
— Хорошо, я скажу, для кого это: для мадемуазель Дюффе, моей подруги.
Лола открыла дверь и вышла. Он услышал, как она закричала в прихожей, и сердце его чуть не выпрыгнуло из груди. Внезапно она снова появилась, вид у нее был безумный.
— Там кто-то есть! — выкрикнула она. Матье подумал: «Это Борис».
Но это был Даниель. Он с благородным видом вошел и поклонился Лоле.
— Мадам, вот пять тысяч франков, — сказал он, протягивая конверт. — Извольте убедиться, что это действительно ваши деньги.
Матье одновременно подумал: «Его прислала Марсель» и «Он подслушивал под дверью». Даниель с удовольствием подслушивал под дверью, чтобы подготовить свое эффектное появление.
Матье спросил:
— Разве она…
Даниель жестом успокоил его:
— Все в порядке.
Лола смотрела на конверт недоверчиво и тупо, как крестьянка.
— Там пять тысяч франков? А как я узнаю, что они мои?
— Вы не записали номера купюр? — спросил Даниель.
— Еще чего!
— Ax, мадам, — с упреком сказал Даниель, — всегда надо записывать номера.
Матье внезапно осенило: он вспомнил удушливый запах «Шипра» и затхлости, исходившие от сундучка.
— Понюхайте их, — предложил он.
Лола некоторое время колебалась, потом резко схватила конверт, разорвала его и поднесла ассигнации к носу. Матье боялся, что Даниель расхохочется. Но Даниель был необычайно серьезен, он смотрел на Лолу с нарочитым пониманием.
— Так что? Вы принудили Бориса их вернуть? — спросила она.
— Я не знаю никого по имени Борис, — сказал Даниель. — Подруга Матье поручила мне принести их ему. Я бегом примчался сюда и случайно услышал конец вашего разговора, за что прошу прощения, мадам.
Лола оцепенела, руки ее повисли вдоль тела, левой она сжимала сумочку, правая судорожно впилась в банкноты; вид у нее был взволнованный и недоумевающий.
— Но зачем вы это сделали? — резко спросила она. — Что для вас значат пять тысяч франков? Матье невесело усмехнулся.
— Увы,немало. И мягко добавил:
— Теперь надо забрать ваше заявление. Или, если хотите, сообщите в полицию обо мне.
Лола отвернулась и быстро сказала:
— Я еще не подала заявления.
Она с сосредоточенным видом застала посреди комнаты, потом проговорила:
— Там были еще письма.
— У меня их больше нет. Я их взял для Бориса сегодня утром, когда он решил, что вы умерли. Это меня и натолкнуло на мысль вернуться и взять деньги.
Лола смотрела на Матье без ненависти, но с огромным удивлением и некоторьм интересом.
— Вы у меня украли пять тысяч франков! — сказала она. — Это… просто смешно.
Но глаза ее быстро погасли, лицо ожесточилось. Она страдала.
— Я ухожу, — сказала Лола.