— Догадываюсь, — ответила Лола.
Борис сказал еще несколько слов, но шквал аплодисментов заглушил его голос; джаз умолк, негры спешили собрать инструменты и уступить место аргентинскому оркестру.
Ивиш и Матье подошли к своему столику.
— Я безумно развлекаюсь! — воскликнула Ивиш. Лола уже сидела.
— Вы замечательно танцуете, — сказала она Ивиш. Та не ответила и лишь пристально посмотрела на Лолу.
— Я думал, вы вообще не танцуете, — сказал Борис Матье.
— Этого захотела ваша сестра.
— Такому здоровяку, как вы, скорее подошел бы акробатический танец, — заметил Борис.
Наступило гнетущее молчание. Ивиш безмолвствовала, одинокая и вызывающая. Никому не хотелось говорить. Над их головами возникло подобие неба, круглого, сухого и знойного. Снова зажглись лампочки. При первых тактах танго Ивиш наклонилась к Лоле и хрипло проговорила:
— Пойдемте.
— Я не умею вести.
— Я сама поведу, — сказала Ивиш. Оскалив зубы, она неприязненно добавила: — Не бойтесь, я веду, как мужчина.
Обе встали. Ивиш грубо обняла Лолу и подтолкнула к площадке.
— А они занятные, — набивая трубку, заметил Борис.
— Да.
Особенно занятно выглядела Лола: у нее был вид молодой барышни.
— Посмотрите, Матье, — сказал Борис.
Он вынул из кармана огромный нож с роговой рукояткой и положил его на стол.
— Это баскский нож, — объяснил Борис, — со стопорной насечкой.
Матье вежливо взял нож и попытался его открыть.
— Не так, несчастный! — вскрикнул Борис. — Вы себя убьете!
Он взял нож, открыл его и положил рядом со своим бокалом.
— Это нож каида [4] , — пояснил он. — Видите коричневые пятна? Тип, который мне его продал, поклялся, что это кровь.
Они замолчали. Матье видел вдалеке трагическое лицо Лолы, скользящее над темным морем. «Я не знал, что она такая высокая». Он отвел глаза и увидел на лице Бориса наивное удовольствие, которое растопило сердце Матье. «Он радуется, потому что он со мной, — с раскаянием подумал он, — а мне, как всегда, нечего ему сказать».
— Посмотрите на женщину, которая только что вошла. Справа, за третьим столиком, — сказал Борис.
— Блондинка в жемчугах?
— Да, в фальшивых. Осторожно, она смотрит на нас. Матье украдкой бросил взгляд на высокую, красивую, надменную девушку.
— Как она вам?
— Так себе.
— В прошлый вторник она на меня положила глаз, она напилась и все время приглашала меня танцевать. Более того, она мне подарила свой портсигар, Лола взбесилась и отправила его через официанта обратно. — Он скромно добавил: — Портсигар был серебряный, украшен камнями.
— Она не сводит с вас глаз, — сказал Матье.
— Так я и думал.
— Как вы поступите?
— Никак, — презрительно ответил Борис. — Она содержанка.
— Ну и что? — удивленно спросил Матье. — С чего это вы вдруг стали таким пуританином?
— Да не в этом дело, — смеясь, проговорил Борис. — В конечном счете все эти шлюхи, танцовщицы, певички — всегда одно и то же. Что та, что эта — никакой разницы. — Он положил трубку и серьезно добавил: — К тому же в отличие от вас я человек целомудренный.
— Гм! — хмыкнул Матье.
— Вы в этом убедитесь, — сказал Борис, — вы в этом убедитесь, я вас еще удивлю: буду жить, как монах, как только брошу Лолу.
Он самодовольно потирал руки. Матье сказал:
— Лолу вы бросите не скоро.
— Первого июля. Хотите на спор? Что поставите?
— Ничего. Каждый месяц вы спорите со мной, что порвете с ней в следующем месяце, и каждый раз проигрываете. Вы мне уже должны сто франков, пару биноклей для скачек, пять сигар «Корона» и пароход, груженный бутылками, который мы видели на Сене. Вы никогда всерьез не собирались порвать с Лолой, вы слишком привязаны к ней.
— Вы мне наносите удар прямо в сердце.
— Просто это сильнее вас, — спокойно продолжал Матье. — Но вам тягостно чувствовать зависимость, это приводит вас в ярость.
— Да замолчите же! — зло и весело сказал Борис. — Вы еще побегаете за своими сигарами и пароходом.
— Не сомневаюсь. Вы никогда не платите долгов чести: вы маленький пройдоха.
— А вы посредственность! — выпалил Борис.
Лицо его просияло.
— Согласитесь, что это потрясающее оскорбление: месье, вы посредственность!
— Неплохо, — признал Матье.
— А можно еще лучше: месье, вы ничтожество!
— Нет, — сказал Матье, — не то, это куда слабее.
Борис добросовестно это признал.
— Вы правы, — сказал он, — вы отвратительны, потому что всегда правы.
Он снова старательно раскурил трубку.
— По правде говоря, у меня есть идея, — сказал он со смущенно-одержимым видом, — я хотел бы иметь любовницей великосветскую даму.
— Вот как? — удивился Матье. — А почему?
— Не знаю. Думал, что это должно быть забавно, вероятно, они большие кривляки. И потом это лестно, некоторые из них упоминаются в «Вог». Разве я не прав? Покупаешь «Вог», смотришь фотографии, видишь: графиня де Рокамадур со своими шестью борзыми — и думаешь: «А я вчера с ней переспал». Потрясающе!
— А блондинка уже вам улыбается, — сказал Матье.
— Да. Она нахальная. Знаете, она это из чистого разврата, ей хочется увести меня у Лолы, она ее не переносит. Повернусь-ка я к ней спиной, — решил он.
— А что с ней за тип?
— Приятель. Он танцует в «Альказаре». Как, по-вашему, красивый? Посмотрите на эту рожу. Ему уже около тридцати пяти, а все корчит из себя Керубино.