— Да, разумеется. Я был удивлен, что забыта история человеческой расы, забыты гении и их творения, что от прошлого не сохранилось картин и книг, кроме немногих раритетов, — он бросил взгляд на стеллажи, — что мир, в котором я родился, для вас загадка. Тайна! Словно кто-то вычеркнул его из памяти людей, оставив лишь неясные намеки, тени — ваши имена, архитектура Центра, некоторые термины… дем — от слова «демос», инвертор — на английском «выдумщик», диззи, я полагаю, от «дизайнера»… Но это тоже объяснимо! — Он повернулся к Мадейре, и блюбразер кивнул.
— Я помню, Дакар. Вы говорили о катастрофе, случившейся перед Эпохой Взлета, о глобальном бедствии и гибели цивилизации. Ваши книги, картины, клипы, пьютерные записи — все, что составляло вашу культуру, — могли исчезнуть, сгореть и превратиться в прах. Хотя… — Блюбразер посмотрел на магистра.
— Хотя мы не сохранили воспоминаний об этом катаклизме, — продолжил тот и усмехнулся. — Вы перечислили много вещей, Дакар, но не ответили на мой вопрос. Что поразило вас больше всего? И почему?
— То, что вы потеряли связь с Поверхностью, — ответил он. — Если когда-то и случилась катастрофа, то с тех пор прошли столетия. Тут, под землей, построили гигантские убежища, наладили экологический цикл и запустили производства; все это полностью контролируется, а значит, дает ощущение безопасности. Но это сделано давно, в далеком прошлом! С тех пор вы здесь живете и ходите вниз, чтобы развлечься в жутких тоннелях и пещерах… А почему не наверх? За восемь веков не подняться к небу, солнцу и звездам — это в самом деле удивительно! Я бы сказал, противоестественно! Вы будто обрезали пуповину, что связывает человека с внешним миром, с природой и Вселенной!
Мадейра ерзал на своем диванчике, магистр слушал в глубокой задумчивости, оглаживая подбородок. Глаза в прорезях маски словно подернулись пеплом.
— О катастрофе мы не помним ничего, но существует стойкое предубеждение, связанное с Поверхностью. Не страшные мифы и легенды, не жуткие истории — всего лишь предубеждение… На Поверхности таится опасность, но какая, мы не знаем.
— Радиация? — спросил он. — Токсины? Бактериологическое заражение?
— Нет, о нет! Мы ведь дышим воздухом с Поверхности и контролируем его состав. Конечно, его очищают, но в основном от пыли и излишней влаги. Все остальные его параметры в норме.
— Что же тогда?
Магистр передернул плечами:
— Не знаю.
Конечно, его очищают, но в основном от пыли и излишней влаги. Все остальные его параметры в норме.
— Что же тогда?
Магистр передернул плечами:
— Не знаю. И никто не знает.
— А узнать хотелось бы? Возможно, это даст тот самый толчок извне?
Его собеседники переглянулись, и, посмотрев на Мадейру, он припомнил, как закончилась их предыдущая встреча. Мадейра был готов отправиться с ним! Боялся, трепетал, однако выразил желание подняться на Поверхность… Но теперь, теперь!.. Он улыбнулся с легким чувством превосходства. Теперь он не нуждается в Мадейре — есть другие спутники, и более надежные! Целая команда с пушками и огнеметами! Крит, Хинган, Дамаск — ну и, конечно, Эри! Но главное — Охотник Крит, который умеет слушать земные недра и находить в них тайные дороги…
Магистр откашлялся, будто голос внезапно изменил ему.
— Там, на Поверхности… — голос его был тихим и странно нерешительным, — там находятся агрегаты для подачи воздуха. Практически вечные. Это вакуумные камеры, которые работают в импульсном режиме и потребляют энергию солнца и все другие виды излучений. От них тянутся воздуховоды…
— Мне говорили, что по воздуховодам не подняться. Поток воздуха не дает…
— Не перебивайте меня! — резко произнес магистр. — Конечно, по воздуховодам не подняться, но кроме тех агрегатов, которые я упомянул, есть и кое-что другое. В Эпоху Взлета, когда наполнялись Хранилища, были запущены АПЗ, автоматические перерабатывающие заводы, выплавлявшие гранулы стекла и пластика, слитки металла, а некоторые из них предназначались для консервации и замораживания жидких продуктов, нефти, кислот, спиртов, различных масел и так далее. Все это теперь хранится на наших складах, а от складов есть подъездные пути к заводам — вернее, к шахтам глубиною от пяти до семи километров, на дне которых — приемные бункера. — Магистр помолчал с минуту, потом многозначительно произнес: — Эта система действует до сих пор. Внизу, вблизи АПЗ, даже сохранились скафы.
— Скафы?
— Летательные аппараты, — пояснил Мадейра. — Обычно с тяжелым вооружением.
— Вот как… Интересная информация… — медленно протянул он. — Кое-кому она будет очень полезна.
Магистр любезно улыбнулся.
— Вашим партнерам. Не из Лиги Развлечений, разумеется, а тем, с которыми вы посетили Старые Штреки.
Он невольно вздрогнул и нахмурился. По словам Крита, их миссию держали в тайне, и здесь, под куполом, о ней известно лишь немногим, самым доверенным сотрудникам Общественных Биоресурсов. Был ли магистр одним из них? Возможно, тем человеком, который возглавляет СОС?.. Как его?… Конго?..
Нет, на описание Крита совсем не похож, решил он, вперившись в серебрянную маску. Вон как глаза сверкают! Темные глаза, большие, а у Конго, как заметил Крит, глазки маленькие и бесцветные… И добавил: рожа угрюмая, будто всю жизнь жрет компост, а нажраться не может. Этот хоть в маске, а лицо другое, даже улыбается иногда…