— Ты мне не веришь? Нет?
Она прищурилась, в сомнении сдвинула брови, но ничего не сказала. Он вздохнул.
— Ладно, я понимаю… Мне тоже не верится в чертовщину вроде переселения душ, однако душа моя тут и жаждет знаний. Давай считать, что это такая игра: я спрашиваю, ты отвечаешь. Договорились?
— Договорились, — хмуро выдавила девушка. Подвинув кресло к стене с камином-миражом — так, чтобы видеть комнату, — Эри забралась в него, поджала ноги. Фантомные языки огня плескались и танцевали у самых ее колен; казалось, она горит и не сгорает. Лицо ее было напряженным, даже мрачноватым, словно она заранее готовилась к неприятностям.
Он стукнул ладонью о крышку стола.
— Из чего это сделано, Эри?
— Из хитина.
— Хитин, вот как… Я думал, кость или черепаший панцирь… Здоровые у вас жучки! А там что?
— Там твой терминал.
— Для чего он мне?
— Для работы. Клипы записывать.
— Откуда я беру их, эти клипы?
— Из своей дурной башки! — прошипела Эри. — Сочиняешь!
— Значит, сочиняю… Там сочинял и здесь сочиняю… Видно, судьба! — Он покрутил головой и осторожно поинтересовался: — Скажи-ка, а эта вчерашняя красотка… голая, из саркофага… кто она такая? Или что?
Эри подскочила в кресле, едва не свалившись в камин. Глаза ее вспыхнули гневом.
— Брось меня дурачить! Хочешь сказать, одалиски никогда не видел? Куклы паршивой?
— Кукол видел, но не живых. Одалисок… хм… тоже, пожалуй, видел, по телевизору, но не таких, как эта. Больно уж неразговорчивая, хотя и шустрая… Она — человек?
Возмущенно фыркнув, Эри повторила:
— Человек, как же! Ты что, сам не заметил разницы?
— На ощупь — нет. Теплая, мягкая и…
— …тупая тварь! Их клонируют. Да… Павел! Штампуют в ГенКоне, как мебель, одежду или посуду, и продают! Болванам вроде тебя!
Он насупился, погрозил девушке пальцем:
— Не путай меня и Дакара! Дакар, возможно, был болваном, но я отношусь к другой весовой категории! Я из тех, кто хочет знать, так что игра продолжается.
Да… Павел! Штампуют в ГенКоне, как мебель, одежду или посуду, и продают! Болванам вроде тебя!
Он насупился, погрозил девушке пальцем:
— Не путай меня и Дакара! Дакар, возможно, был болваном, но я отношусь к другой весовой категории! Я из тех, кто хочет знать, так что игра продолжается. Что такое ГенКон?
— Концерн Генной Инженерии. Производит биотов, биочипы, различные органы и протезы. Еще — джайнтов и одалисок.
— И эти одалиски… для чего они?
— Будто не знаешь! — Мышцы Эри напряглись, зубы блеснули в угрюмой усмешке. Ему показалось, что сейчас она львицей прянет с кресла и вцепится в горло. Возможно, разорвет напополам…
— Теперь знаю. Безмозглые суррогатные женщины для сексуальных утех, твои конкурентки… А суррогатные мужчины тоже есть? Вместо фаллоимитаторов?
— Такие куклы не получаются, — мрачно сообщила Эри. — Сделать их в принципе можно, но с нервной системой какие-то сложности. В общем, не стоит у них.
— А с женщинами, значит, сложностей нет… нет сложностей… — Хмурясь и беззвучно шевеля губами, он прошелся по комнате от окна к голографической завесе — стены сбегались, словно желая загнать его в угол. Потом внезапно выкрикнул: — Мерзость! Какая мерзость! Сотворить живую неразумную игрушку! Надругаться над самым святым, над самым, самым… — Остановившись у панели, за которой прятался хрустальный саркофаг, он злобно пнул ее ногой. — А это что такое? Этот гроб, куда ее засунули?
Его реакция поразила Эри — она моргнула с недоуменным видом, затем ноздри девушки затрепетали, зрачки расширились. Похоже, от ее раздражения не осталось и следа — теперь, приподнявшись в кресле, она смотрела на него, словно на пришельца из бездн Галактики или марсианина о трех ногах. Весьма вероятно, так оно и было.
— Там криоблок и упаковочный контейнер… Я не очень разбираюсь в этом, Павел… Там устройство, которое поддерживает жизненные функции и…
Он резко повернулся.
— Вот что, милая: я хочу, чтобы этот контейнер убрали. Вместе с… с содержимым. Это можно как-нибудь устроить?
Из горла Эри вырвался то ли вздох, то ли всхлип. Она поднялась, сделала несколько шагов, медленно вытянула руки и, точно слепая, стала ощупывать его лицо. Пальцы девушки были прохладными, нежными и в то же время сильными; они скользили по лбу и щекам, спускались к подбородку, трогали губы. Ласка?.. «Нет, — подумалось ему, — что-то с нею происходит — вон виски в испарине и бледность…»
— Ты не Дакар… — пробормотала Эри. — Глаза Дакара, лицо Дакара, тело Дакара, но ты не Дакар… Ты думаешь и говоришь иначе… Дакар любил одалисок, любил оттопыровку и терпеть не мог вина. Для Дакара главным был сам Дакар, его удовольствия, прихоти, капризы. И он никогда не звал меня милой… Ни милой, ни солнышком… Это ведь очень древнее слово, да?
— Рад, что оно не забыто, — вымолвил он. — Кажется, ты начинаешь мне верить? Поверишь ли окончательно, если я расскажу тебе кое о чем? Про свою семью, родителей, работу, про наши города и мир, который помню? Еще — о солнце и звездах, горах и озерах, равнинах и настоящем лесе из живых деревьев? Лето я проводил в дачном поселке, в Карелии… там были сосны, огромные сосны с золотой корой… белки, синицы, дрозды… Однажды на болоте мы с сыном встретили лосенка…