— Откуда взялась эта пещера?
— Технологическая полость, которую отрыли при строительстве купола, чтобы сбрасывать всякий хлам — камни, обломки тетрашлака, мусор, битое стекло, металл, — пояснил я.
— Что-то проржавело и в прах рассыпалось, а что-то осталось… Ну, ходит народ, копается.
— Черные Диггеры?
— В основном.
— А диггеры из Службы? Они отличаются от Черных?
Хинган издал странный звук, Дамаск что-то каркнул — видно, удивились нелепости вопроса. Я не раскрывал им тайн инвертора, и поэтому они не знали, из каких времен он вылез и почему-то очутился в теле Дакара. Похоже, думали, что парень чуть придурковат, а еще гадали, на кой он мне сдался.
— Черные Диггеры, или пачкуны, — одна из групп Свободных, такая же, как Охотники, наемники, бойцы, капсули и остальные, — пояснил я. — Черные шарят в Штреках и Отвалах на собственный страх и риск, ищут реликты минувшего, что завалялись с Эпохи Взлета, сбывают найденное перекупщикам и тем живут. Диггеры из Службы — совсем другое. Это большей частью подданные ОБР, хотя есть и наемники, и занимаются они очисткой тоннелей и труб на ярусе коммуникаций. Вот он над нами, этот ярус. — Я ткнул пальцем в потолок. — Чистят его, а хлам, что на компост не годится, сбрасывают в Бункера. Ну, тоже копают понемногу… в свободные часы не возбраняется.
— Спасибо, Крит. Давно хочу спросить… — начал инвертор, но Дамаск заклекотал, выхватил разрядник и повернулся к ближней шахте под рваной плитой тетрашлака. Уши у него получше глотки — разберет, как червяки скребутся под землей.
— Что? — спросил Дакар, недоуменно озираясь.
— Нора Волги-Корсики, — буркнул Хинган. — Были две такие бабы в Черных Диггерах, выкопали ямку, что-то нашли да вот попались крысам. Давно, лет семьдесят назад… Теперь тут другие стараются.
Над краем шахты появился световой шар, за ним — присыпанная пылью башка.
— Охотники, что ли? Эй, Охотники! Оттопыриться есть?
— Есть, — сказал Хинган и хлопнул по баллону с горючей смесью. — Лихая оттопыровка! До селезенки прожжет!
Диггер злобно оскалился.
— Смеешься, хвост крысиный? Мы тут шестую пятидневку роем, без «веселухи», без жратвы, а ты смеешься? Гнида компостная, червяк…
Молния из разрядника Дамаска ударила в плиту, выбив фонтан осколков, зашипел огнемет, осколки вспыхнули и превратились в пар. Диггер с воплем юркнул в свою нору. Дамаск и Хинган захохотали.
— Чувствую, вам нравится работа с людьми, — неодобрительно промолвил Дакар. — А если пониже взять? Еще веселее будет, так?
— Понн-жже этт-жже слышш-ком.
— Пониже — это уже слишком, — перевел Хинган и добавил: — Ты, парень, нам не указывай, как честь Охотника блюсти. Сейчас ты партнер, а можешь из партнера сделаться трупом.
Инвертор набычился, но промолчал. Вопросы тоже прекратились.
В тишине и спокойствии мы добрались до откоса, рассеченного Штреками, и постояли там несколько минут, прислушиваясь, нюхая затхлый воздух, всматриваясь в темные пасти проходов. В Киве, помнится, их шестнадцать, а у нас побольше двадцати; часть ведет к лабиринту под городскими секторами, а часть уходит еще дальше, к промышленным зонам и латифундиям. Главные Штреки все одинаковы, конфигурацией и величиной походят на трейн-тоннели: овал три метра в высоту, пять — в ширину. Но трейн-тоннели облицованы армстеклом, а в Штреках потолок и стены заросли светящимися мхами и лишайниками и кое-где осыпались, так что в одних местах они расширяются, а в других сужаются.
Главные Штреки все одинаковы, конфигурацией и величиной походят на трейн-тоннели: овал три метра в высоту, пять — в ширину. Но трейн-тоннели облицованы армстеклом, а в Штреках потолок и стены заросли светящимися мхами и лишайниками и кое-где осыпались, так что в одних местах они расширяются, а в других сужаются. Кроме главных, есть боковые ходы и ответвления, шурфы и колодцы разнообразных форм, где круглые, где прямоугольные, где узкие, как щели. Зачем их проложили, неизвестно. Урал, блюбразер, с которым я познакомился в Линне лет десять назад, считает, что это древние пути для вывоза мусора из промзон, а у Мадейры есть своя теория: дескать, предки прокопали их, чтоб расселить дикую флору и фауну. Природный заповедник, вместо охотничьих угодий на Поверхности… Я думаю, что прав Урал, а не Мадейра: как утверждают, из Старых Штреков есть выходы к любой плантации, любой промзоне. Только где они? Ни диггеры, ни Охотники не проходили лабиринтом до конца, и никто не знает, есть ли вообще у него конец.
— Тт-хо, — проскрипел Дамаск.
— Тихо, — согласился Хинган и покрутил головой. Дуло огнемета, закрепленное на плече, послушно двигалось вслед за его взглядом.
Я кивнул, и мы разошлись: Дамаск и Хинган — к ходам, ведущим под городские сектора, я и Дакар — к тем, что уходили к латифундиям. Выбранный мной тоннель обычно называют Светлым Штреком — здесь на стенах и потолке особенно много мха и видимость приличная даже без бинокуляров. Он тянется до Керуленовой Ямы, потом раздваивается, но оба коридора выходят к Ледяным Ключам, а это спокойное место — ни крыс, ни манки. Дальше Ключей я не ходил и сомневаюсь, что кто-то ухитрился в те края добраться, за исключением, может, Керулена. Но Керулен — персона легендарная, о коей в точности известно лишь одно: назад из Ямы он не выбрался.