— Да, теперь мне понятно! Психологическая реакция у вас совсем другая, чем в мою эпоху. Для вас среда обитания — территория с зонами ответственности разных групп, корпоративных и социальных, и есть места безвластия и анархии, потенциально конфликтные области, где могут пересечься все городские слои. Для вас естественно, что безопасность — личное дело человека и его корпоративной группы. Для вас богатый — значит, лучше защищенный, особенно в конфликтной области… Так?
С половиной того, что он наболтал, я не разобрался, но другая половина вроде бы не вызывала возражений.
— Примерно так.
— Подобная ситуация была и в мои времена, — произнес Дакар. — Не в рафинированном виде, конечно, но все-таки… Нью-Йорк, например. Гарлем, китайский квартал, итальянский квартал, охраняемые зоны отелей, кондоминиумов, компаний и фирм, и Сентрал-парк, где всякой твари по паре… — Взгляд его застыл, потом метнулся к обручу на левом запястье. — А что с браслетом? Что это значит — браслет без маркировки?
— Без маркировки и пустой, — уточнил я. — Всем покидающим инкубаторы Медконтроль вручает обруч, зарегистрированный в городском пьютере и связанный с ним через систему датчиков. Датчики повсюду понатыканы, в стволах, дорожках, лифтах и вагонах трейна… Ну, а в пьютере — досье на каждого из нас, и эти сведения можно считать, а заодно проверить, где находится владелец обруча — на службе, или в патменте сидит, или оттопыривается в допинге.
Глаза Дакара распахнулись.
— Я думал, это паспорт, кошелек и телефон… Выходит, еще и устройство слежения?
— А что тут удивительного? Как иначе управлять всей городской автоматикой? Откуда пьютер узнает, какие дорожки и лифты включить, куда отправить воду и продукты, кто прибыл в купол, кто уехал, кто свалился в сеть?
— Вот, значит, как… — протянул инвертор.
— Получается, у этого Сеула было алиби? То есть у его браслета?
— Не знаю, что такое алиби, но его браслет валялся в патменте, а сам он следил за мной да искал уголок потемнее.
— Он мог бы просто оставить обруч дома и ничего не надевать…
Я от души расхохотался.
— Ну, партнер, ты и правда вылез из прошлого! И что ты там делал бы, очутившись на улице без таймера, без связи, без кода личности и без единой монеты? Так, что это было бы всем заметно? — Дакар покачал головой — должно быть, что-то из перечисленного иметь при себе полагалось. — Обруч снимают только дома, если снимают вообще, — пояснил я. — Даже капсули! Человек без обруча привлекает внимание. Претензий никто не предъявит, но запомнят.
Дакар уставился в стену. Губы его беззвучно шевелились, то ли повторяя сказанное мной, то ли в поисках возражения. Наконец он произнес:
— Этот киллер сидел у Африки с пустым браслетом и, вероятно, ел и пил. А платить не собирался?
— У парня в шелках Африка счет не проверяет, — пояснил я. — Вот если бы капсули завалились… С этими разговор другой: сперва монеты, потом закуска.
Дакар снова покосился на свой браслет.
— В Мобурге мы под компьютерным оком… в Мобурге, и в других куполах, и даже в поезде… А здесь? Здесь тоже следят?
— Каким образом? Здесь не купол, здесь мы сами по себе. Видишь, что вокруг? — Я обвел убежище взглядом. — Камень, за ним, возможно, глина и пески, и снова камень на километры и километры… Обруч здесь бесполезен, и это печально.
— Почему?
— Потому, что мы не можем связаться с Хинганом и Дамаском и узнать, как продвигаются у них дела. Не можем связаться с Конго и попросить совета или помощи, не можем вызвать Медконтроль, ГенКон и Криобанк… А это значит, что любой просчет может стать смертельным. Кисть или пальцы оторвут, как-нибудь выберешься, а если ноги? Обе, вот здесь? — Я прикоснулся к его колену. — Понятна ситуация?
— Вполне.
Чему-то улыбнувшись, он пригладил волосы, лег рядом со мной, вытянулся и закрыл глаза. Лицо его было спокойным, только чуть подрагивали ресницы да скользили тени в такт колыхавшемуся в воздухе световому шару. Какое-то время я следил за этой беспорядочной пляской, потом начал дремать, но на границе яви и сна еще разобрал шепот Дакара:
— Я не боюсь умереть, Крит. В прошлом я свыкся с мыслью о смерти.
Глава 13
Дакар
Третье. В этом новом обществе должен быть исключен тяжелый физический труд — его следует возложить на автоматические устройства, на роботов или, в более совершенном варианте, на биороботов. Весьма вероятно, что успехи генетики позволят создать более гибких и многофункциональных существ, чем биороботы-андроиды. С этой целью рекомендуется использовать богатейший генетический материал, предоставленный флорой и фауной нашей планеты.
«Меморандум» Поля Брессона,
Доктрина Шестая, Пункт Третий
Они стояли у спуска в огромный карьер. Его обрывистые края тянулись налево и направо и исчезали, поглощенные мраком, который не могло рассеять слабое свечение лишайников. Склон уходил вниз уступами плотно слежавшегося песка и глины; повсюду виднелись россыпи камней, отдельные обломки и целые скалы, пронзавшие почву и возвышавшиеся над ней до высоты пяти- или шестиэтажного здания.
Уступов — или террас — было не меньше десятка, но нижние, а также дно гигантской ямы тонули в темноте, сменявшейся тут и там призрачными зеленоватыми пятнами — видимо, это светился мох. Меж утесов и каменных глыб извивались ущелья, узкие или такой ширины, что в них развернулся бы автофургон; в стенах ущелий зияли трещины, в почве — темные ямы и норы, и кое-какие из них огораживали насыпи — кольцом из глины и песка или из груд беспорядочно наваленных камней. Это огромное пространство не было мертвым и полнилось тихими, но ясно различимыми звуками: что-то шуршало, шелестело, щелкало и шебуршилось в норах, где-то осыпался песок и поскрипывали камни.
— Керуленова Яма, — сказал Крит и сплюнул. — Смотри, Дакар, любуйся! Здесь лучшие охотничьи угодья под Мобургом. Правда, не всякий раз сообразишь, кто охотник, а кто добыча.