— Вы говорили, что мы в тридцати мегаметрах к северу от Мобурга? То есть в трехстах километрах, считая прежней мерой… Мобург под Валдайской возвышенностью, и значит… значит… — Он вдруг ощутил, как замерло и тут же гулко ударило сердце. — Это значит, что мы вблизи большого города… древнего города, в котором я родился и прожил жизнь… Там, за стеной — Петербург!
— Ты уверен? — спросил Крит.
— Да! Огромный зал с траншеями и каменными обломками, что около ангара скафов — это станция метро. А метро прокладывали только в самых больших городах.
— Метро?
— Вид подземного транспорта, предшественник ваших трейнов, — пояснил он. — Кроме того, завод, что под нами… Такие заводы наверняка строились в крупных промышленных центрах, где сосредоточены запасы всякого сырья. Думаю, здесь не один завод — ведь город вроде Петербурга битком набит металлом. Станки, машины, рельсы, трубы, провода, мосты и арматура зданий… Неужели все разобрано? Разобрано, разбито, свезено сюда и переплавлено в крохотные слитки? Не может быть!
— Не может, — согласился Крит. — В пирамидах этих дикарей есть металл и стекло. Что-то, выходит, осталось, как ты и думал, Дакар. И здесь осталось, и в Киве, и в Сабире… Здесь и там дикари швыряют мусор в защитные экраны, считая их…
Охотник замялся, вспоминая слово, и он подсказал:
— Богами или демонами, которым требуются жертвы.
— Да. Это не очень понятно мне, но главное мы выяснили: ненужное сгорает, нужное падает в шахту, перерабатывается и едет в Хранилища. И никаких пришельцев, гниль подлесная! Эти пришельцы со звезд — фантазия кормчего Йорка. Умный человек, однако…
Мадейра встрепенулся:
— Ты говоришь, кормчий Йорк? Он удостоил тебя беседой?
— Удостоил и наговорил кучу нелепостей. Когда же я пытался возражать, кривился и щелкал пальцами. Вот так! — Охотник резко прищелкнул. — А теперь мы знаем, что прав Дакар, и никаких пришельцев…
«Щелкал пальцами, — подумал он, теряя нить разговора. — Характерный жест! В определенном смысле признак человека влиятельного, властного, не терпящего возражений… Вроде магистра в маске и серой мантии».
— Кто он такой, этот Йорк? Гранд или персона королевской крови?
— Кормчий мобургского филиала Биоресурсов, — ответил Крит. — Что там короли да гранды, куда им до главного обра! Он да кормчий ВТЭК — первые люди под куполом. Но с втэками я дела не имел. Не удостоился! — На губах Охотника зазмеилась усмешка. — Если желаешь, Дакар, я тебя представлю Йорку, когда вернемся. Пришельцев со звезд мы не нашли, так будет ему пришелец из прошлого! Думаю, у вас найдется о чем поговорить!
— Кажется, я уже… — начал он, но тут случилось сразу два события: Мадейра дернул его за рукав и завизжала Эри.
Что-то огромное, мохнатое устремилось к куполу из темноты — выпуклые чудовищные глаза с острыми жвалами между ними, распростертые серые крылья, пухлое длинное туловище. Он успел заметить лапы толщиной с человеческое бедро и гибкие двухметровые отростки — или антенны?.. — которые вибрировали над глазами, словно ощупывая воздух. Реакция Охотников была мгновенной: Эри, не вставая, выпалила из разрядника, Крит и Хинган метнули две огненные струи, рассекшие летуна. Опаленные крылья закружились, медленно планируя, голова и часть обугленного тела по инерции врезались в купол. Вспышка, легкий запах гари, световой фонтан, взметнувшийся на мгновение… Он поднялся и поймал падавшее сверху крыло. Оно было удивительно легким, усыпанным маленькими чешуйками.
— Жаль, я не силен в энтомологии… По-моему, это ночной мотылек — из тех, что летят на свет.
— Опасный? — спросила Эри, сунув за пояс разрядник.
— Не знаю, милая. Для человека — нет, а вот для нас… Мы так малы, что даже с комаром не справимся без излучателя.
— Что такое комар?
— Мелкое кровососущее насекомое. — Он выпустил крыло бабочки и посмотрел на свой кулак. — Нет, комара мы, пожалуй, пришибем, а муху, овода или кузнечика — сомневаюсь! Не говоря уж о птицах… Не для нас Поверхность, не для нас! Теперь Мадейра, друг мой, я понимаю…
Они опять уселись, прислонившись к надежному корпусу скафа. Звезды молча перемигивались над ними, чуть ущербный диск луны неторопливо полз к зениту, ветер доносил запахи камня, воды и зелени.
— Что вы понимаете, Дакар? — спросил блюбразер.
— Слова магистра, с которым вы меня свели. О том, что есть поверье или мнение, будто наверху таится опасность, неведомая опасность, подстерегающая людей. Кто-то постарался внедрить эту идею — мне кажется, давно — в эпоху заселения подземных куполов. И наш магистр…
— Он ведь просил не говорить об этой встрече! — с отчаянием простонал Мадейра.
Крит нахмурился и грозно засопел:
— Что еще за встреча? И что за магистр? Ну-ка, выкладывай, пасть крысиная! — Поднявшись, Охотник наклонился над Мадейрой и тряхнул его за ворот. — С кем ты свел моего партнера? Говори! Он ведь как вчера из инкубатора, не больше младенца понимает! Его обмануть, как банку «писка» вынюхать!
— Оставь Мадейру, Крит. Я не младенец, и обмануть меня непросто. Я расскажу! Я не давал магистру слова, что буду хранить молчание, а кроме того… — Он повел рукой, охватывая лежавшее перед ними пространство, и добавил: — Кроме того, эта реальность так поразительна и так опасна, что ничего нельзя скрывать. Сокрытие любой информации есть преступление — ведь мы не знаем, что нам пригодится, что сможет нас спасти. Мы даже не знаем, зачем нас сюда послали… Думаю, не для того, чтобы ловить мифических пришельцев.