— У нее новое лицо.
— Да. — Я приладил на место плечевые щитки.
— В прошлый раз она не пошла с нами. Теперь понятно, почему.
— Да. — Я застегнул пояс и обулся.
— Была в ГенКоне и потратила кучу монет.
— Да. — Я подвесил к поясу разрядник. Не люблю разрядников, но не тащить же к Мадейре огнемет!
— Пустое дело! Зачем это ей?
Я сунул за голенища ножи и сказал:
— Знакома тебе поговорка, партнер? Пачкуна не отмоешь, капсуля не накормишь, гранда не купишь, а женщину не поймешь?
— Ты прав. И пытаться не буду, — ответил Хинган и начал укладывать сумки.
Глава 17
Дакар
Седьмое. Одной из основ стабильности общества является анонимность власти.
Одной из основ стабильности общества является анонимность власти. Ее носители не должны быть известны средствам массовой информации и широкой публике.
«Меморандум» Поля Брессона,
Доктрина Шестая, Пункт Седьмой
Глаза магистра блестели в прорезях маски, взгляд был колючим и пронзительным. Мнилось, что этот человек пытается его гипнотизировать; еще чуть-чуть — окаменеешь и выложишь всю правду в сонном трансе. Это ему не нравилось. Он не терпел насилия над своей волей.
— Вы слишком напряжены, дем Дакар. Расслабьтесь! Я вам верю, — сказал магистр. — Я ознакомился с записью, сделанной Мадейрой, и поэтому в курсе всего, что вы ему рассказывали. О рельефе с двухголовым существом, об этой картине, — он посмотрел на пейзаж над диваном, — и о других вещах, гораздо более содержательных и важных. Но, видите ли, мелочи убеждают больше… такие мелочи, как изображение той твари, картина и все, что вы поведали о них. Я склонен признать, что вы действительно явились к нам из прошлого, из тех тысячелетий до Эры Взлета, от коих не осталось ни записей, ни древних книг, ни даже мифов. — Магистр сделал паузу и, понизив голос, заметил: — Но это странное явление, дем Дакар, очень странное… Вы понимаете меня?
— Да, понимаю, — произнес он, посматривая то на серебряную маску, скрывавшую лицо магистра, то на Мадейру, который сидел напротив. — Странность в том, что я явился, так сказать, не во плоти. Каша — отдельно, запах — отдельно… Что сталось с кашей, не имею ни малейшего понятия, а запах — или, если угодно, дух — здесь, в теле инвертора Дакара.
— А где же сам инвертор? Не тело — разум, индивидуальность, память?
— Хороший вопрос! Думаю, что матрица его сознания исчезла вместе с тем, что вы перечислили. В мои времена полагали, что личность — это определенные связи между нейронами в мозгу; другие связи — другая личность, память, опыт. В этом смысле от Дакара не осталось ничего, и, значит, я не подавил его личность, а заместил ее и стер при этом все, что относилось к разуму Дакара. Я — захватчик, магистр, оккупант, хотя и поневоле! — Он грустно усмехнулся. — Впрочем, Дакар мне кое-что завещал, помимо тела — инстинкты, подсознательные реакции… Например, я знаю, как пользоваться аппаратами для производства клипов.
Магистр расправил складки серого одеяния. Оно скрывало его от шеи до ног — просторная мантия, напоминающая монашескую рясу. Плотная шелковая ткань переливалась и поблескивала.
— У вас есть гипотезы по поводу случившегося?
— Нет, пока что нет. Я помню всю свою жизнь — или мне кажется, что помню все, — но в одном я уверен: самые последние воспоминания не сохранились. Что я делал до того, как очутился здесь? Куда ходил, с кем разговаривал? Заняло ли это дни, часы или минуты? Не могу припомнить… нет, не могу…
Понурив голову, он уставился на носки своих башмаков. Туманные картины мелькали перед ним: лица жены и сына, белка, бегущая по сосновой ветви, его рабочий стол с компьютером, здание института, в котором он работал, Дом писателей на Шпалерной, сгоревший много лет назад, потоки машин на Невском проспекте, снег, летящий в темном вечернем воздухе… Голос магистра вернул его к реальности:
— Есть способы восстановить вашу память, дем Дакар. Служба Медконтроля иногда сталкивается с подобными случаями и, насколько мне известно, располагает нужным оборудованием. Пситаб, настроенный определенным образом…
Он резко выпрямился.
Пситаб, настроенный определенным образом…
Он резко выпрямился.
— Скормите это крысам, магистр! Никаких экспериментов над моим сознанием! Или я вспомню сам, или нет… Если вспомню, готов еще раз пообщаться с вами и обсудить возникшие гипотезы.
Мадейра беспокойно шевельнулся.
— Дем Дакар, прошу вас, будьте почтительны, не поминайте крыс. Вы говорите с человеком, который…
Взмахнув рукой, магистр заставил его замолчать. Потом произнес:
— Не собираюсь вас принуждать, Дакар, но если вы вспомните, это, быть может, изменит нашу жизнь. Перемещение разума из тела в тело… метод путешествий во времени… Невероятные, безграничные возможности! Вы уверены, что в вашу эпоху не было каких-нибудь технических устройств для этих целей?
— Ни сном, ни духом, — произнес он и, заметив, что губы магистра дрогнули в недоумении, пояснил: — Не велись даже исследования в этой области. Мы вообще отстали от вас — в медицине, генетике, строительстве, компьютерных технологиях и, очевидно, во многом другом.
— Вас это удивляет?
— Ни в коем случае. Я понимаю, что прогресс науки дал новые плоды, но мне ясно и другое — сей прогресс не вечен. Классики марксизма утверждали, что электрон так же неисчерпаем, как и атом, но человеческое любопытство имеет предел. Грустная, но, кажется, объективная истина… У вас ведь нет теперь ученых? То есть людей, открывающих принципиально новые закономерности и факты?