Мы вылезли из норы и отшагали положенное число километров. Правая половина тоннеля была каменной, но левая стена, потолок и пол состояли из рыхлой породы, испещренной круглыми дырами и ямами. Диаметр их был таким же, как в проходе, ведущем к плантации «Пармы», и, вероятно, их оставило одно и то же существо. Или существа — не исключалось, что этих тварей здесь целая сотня.
Я не стал снимать броню, а только прижался к холодной каменной стене ухом, щекой и ладонями. Схема этого участка вспомнилась во всех подробностях: метров шестьсот — шестьсот пятьдесят до купола «ФлайФайра» и подходившей к нему трейн-линии; вверху, слева и справа — зоны других компаний, со своими транспортными ветками, своей мелодией, включающей шорохи, шелесты, скрипы, лязг и гул. Зафиксировав мысленно эту картину, я слушал больше двух часов, пытаясь уловить вибрации тоннелей, которым в ней не находилось места.
Я не услышал ничего — в смысле ничего внушающего подозрения. Все перевозки шли в обычном темпе и по известным каналам: сырье — в промзоны, а из них — продукция, где реже, где чаще, с периодом от двадцати минут до часа. Период зависел от размеров куполов — в тех, что побольше, есть собственные склады, а из малых стремятся побыстрее отгрузить товар.
Итак, ничего! Может, ничего от фирмы «икс» сюда не поставлялось? Может, транспортный тоннель прорыли там, откуда звук не долетит и не докатится вибрация? Нашли какой-нибудь древний бурильщик, прорыли ход, соединили его не с линией на Вилс и Варш, а, предположим, с той, которая на Кив и Пагу или же в Сабир… Вопрос, куда глядели втэки, но это уже не ко мне, с этим будут разбираться Йорк и Конго. Конечно, если я что-нибудь найду… Не здесь, так в других коридорах или в других куполах, в тех же Киве и Сабире…
— Крит! — Вопль Дакара вывел меня из задумчивости. — Крит, ты только посмотри!
В голосе его слышался ужас. Обернувшись, я машинально нащупал в поясе газовую гранату, выдернул ее и замер, уставившись в потолок. В нем, позади нас, зияло отверстие, откуда свесил голову гигантский червь. Тело — розовато-белое, с пульсирующей плотью под тонкой кожицей, пасть — огромная, круглая, точно в размер человека, башка — безглазая, и хоть он нас не видел, но определенно ощущал. Реакция на влагу и тепло, как у большинства подземных тварей… И, как все они без исключения, эта была голодной. С чего бы ей иначе пялиться на нас?
— Вот это фишки к пиву! — произнес Дакар, поднимая разрядник. Очередная загадочная фраза, а за ней — еще одна, уже ко мне: — Снести ему башню, капитан?
— Не стреляй! — Схватив инвертора за руку, я потянул его в глубь коридора. С незнакомым чудищем такой величины лучше разойтись по-мирному — если, конечно, удастся.
Не удалось. Согнув кольчатое тело под прямым углом, червь стремительно выползал из норы и раздувался, заполняя коридор; голова его моталась туда-сюда, роняя комья светящейся слизи, пасть вытягивалась, сжималась, и в глубине ее что-то поблескивало. Внезапно он рванулся в нашу сторону, тонкая яркая игла пронзила воздух, ударила в мой плечевой щиток, и я остался без правой руки. То есть рука, протез и «ванкувер» были на месте, но я не ощущал их и даже пальцем не мог пошевелить.
Дакар выстрелил, но эта тварь, плевавшаяся молниями, была к ним, вероятно, нечувствительна. Может быть, мне удалось бы сжечь ее, опустошив баллон, или отравить гранатами, а может быть, и нет. Проверять не хотелось, и, пока ноги еще шевелились, я пустился в бегство. Опытный Охотник не вступает в драку и не расходует боезапас, если можно убежать.
Можно? Или нельзя? Червь выполз из норы и мчался за нами с хорошей скоростью — медленней, чем крыса, но быстрее манки.
— Догонит, — пропыхтел инвертор. — Не подпалить ли его? Вдруг испугается!
Хорошо бы подпалить, да хватит ли огня? Эта тварь весила побольше крысы и была безмозглой — ею, как всеми червями, руководил не инстинкт, а лишь ненасытный голод. Нельзя подпалить и испугать, можно только сжечь дотла.
Кровообращение в моем предплечье и искусственных мышцах протеза восстановилось. Я стиснул кулак, разжал пальцы и зашептал слова благодарности двум покойникам-ублюдкам — тому, с которого снял броню, и второму, который оставил меня без руки. Есть моменты, когда природное хуже синтетического, и нынче был как раз один из них.
Раздался треск, над головой прошелестела молния. Мягкий грунт сменился камнем, замаячили в стенах трещины да расселины, а потом — узкий проход, явно пробитый человеком, полуметровой ширины и в высоту — по грудь.
Мягкий грунт сменился камнем, замаячили в стенах трещины да расселины, а потом — узкий проход, явно пробитый человеком, полуметровой ширины и в высоту — по грудь. Я подтолкнул к нему Дакара и полез следом. В трех случаях из четырех такие щели ведут в убежища, и мой инстинкт подсказывал, что я не ошибаюсь.
Ход резко повернул и сделался выше и шире.
— Остановись, партнер, — вымолвил я, подбрасывая к потолку световой шарик. — Можем отдышаться. Здесь ему нас не достать.
Дакар прислонился к стене и пару минут со свистом втягивал и выпускал затхлый воздух, одновременно осматривая коридор, узкий и невысокий, вырубленный вручную — на камне были следы кирки, небрежно заглаженные излучателем. Потом произнес: