Мадейра откашлялся.
— Эту вещь нашли года четыре назад в… Ну, не важно где! Нашли и сняли голограмму, так как сам предмет, изготовленный из стали с добавкой никеля, не подлежал транспортировке — он проржавел и рассыпался, когда его стронули с места. Но мы успели сделать голограммы и провести поверхностный зондаж. Изображения совместили, и перед вами надежная реконструкция. Полномасштабная, прошу заметить. — Он набрал в грудь воздуха и с шумом выдохнул. — Мы думаем, это какое-то животное — в книгах иногда попадаются обрывки картин с разными странными тварями. Возможно, этот монстр был приспособлен для полетов — видите, есть хвост и крылья и форма тела обтекаемая… Необычное создание, но я могу признать, что эти твари существуют на Поверхности, если… если б не две головы! Чему мы не имеем прецедентов! Мы решили…
Дакар захохотал. Он согнулся, упершись локтями в колени, плечи его затряслись, щеки покраснели и увлажнились глаза. Он смеялся, всхлипывал, сопел, раскачивался, пока Эри на хлопнула его по спине.
— Простите, дем Мадейра… Не собираюсь обижать вас, но ваши недоумения так забавны… — Встав, инвертор приблизился к голограмме. — Это не реальное животное, а символ, герб страны, в которой я когда-то жил. Она называлась Россией и занимала огромную территорию, примерно от этих мест до океана на востоке. Прототип герба — орел, одна из самых крупных хищных птиц. Орлы действительно летают, но голова у них одна.
— Потрясающе… Невероятно… Какое открытие… — пробормотал Мадейра. — В двух словах вы разъяснили загадку, которая мучила нас четыре года… Как просто и логично — символ!.. герб!.. то же, что эмблема фирмы на браслетах и значках! Только размером побольше.
— Изображение двуглавого орла было на монетах, марках, флагах, официальных документах. — Склонив голову к плечу, Дакар рассматривал голографический оттиск. — Этот, сделанный из металла, был, вероятно, установлен на каком-то правительственном здании или на решетке у старинного дворца. — Он повернулся к Мадейре. — Где вы его нашли?
Блюбразер со смущенным видом пожал плечами:
— Не будем об этом говорить. Это… это пока что наш секрет, дем Дакар. Но если вы решите присоединиться к нашему сообществу — чего я всей душой желаю, ибо ваши знания бесценны, — если вы это сделаете, то никаких секретов и тайн от вас не будет. Вы согласны?
— Я… — начал Дакар и тут же с беспомощным видом оглянулся на Эри. Она смотрела на него, точно на младенца, вылезшего из инкубаторной капсулы.
— Присоединяйся, инвертор, — посоветовал я. — Достойные люди! К одалискам не бегают, пузырь не пьют и оттопыровку не потребляют.
— Достойные люди! К одалискам не бегают, пузырь не пьют и оттопыровку не потребляют. Будешь рассказывать им про голубые небеса и зеленые… как их… равнины. А они будут слушать и аплодировать.
Обруч на моей руке прозвонил. Конец третьей четверти, пора и за дела приняться… Конго, наверно, уже ждет.
Я поднялся.
— Мне нужно уходить. Желаю вам новых потрясающих открытий. До встречи!
Мы стукнулись браслетами, и я покинул тупичок блюбразеров. В Тоннеле уже было оживленно, и, пробираясь среди толп народа к выходу и конюшне, где поджидал меня Пекси, я предавался раздумьям об откровениях инвертора и этом последнем эпизоде с загадочным гербом. Ловко у него получилось, вмиг объяснил! Может, в самом деле он не Дакар, потомственный инвертор, а человек из далекого прошлого, каким-то образом переселившийся в тело Дакара? Почему бы и нет! Мир полон тайн и чудес, их даже здесь хватает, в куполах — так что уж говорить о Поверхности! Про нее мы ничего не знаем.
Кроме, пожалуй, одного — что двухголовые зверюги там не водятся.
Глава 9
Дакар
Наибольшую опасность для нового мира, который возникнет после Метаморфозы, представляет историческая традиция, как общечеловеческая, так и национальная; она ведет к выбору прежних решений и повторению прежних ошибок. Эту преемственность необходимо разорвать. История человечества должна начаться с чистого листа, а лучше — с подходящей легенды, с логически непротиворечивого комплекса мифов, объясняющего происхождение цивилизации. Например, предки земных людей явились со звезд и построили стабильное общество, структуру которого не следует менять.
«Меморандум» Поля Брессона,
Доктрина Пятая, Пункт Второй
Крит удалился. Этот человек, высокий, мощный, с правой рукой, похожей на узловатую ветвь столетнего дерева, внушал ему смутное беспокойство и в то же время симпатию. У Крита было странное лицо, неподвижное, настороженное, на которое как бы надевались подходящие к случаю маски — улыбка, радость, горе, гнев, печаль. Он не любил таких людей, считая их лицемерами, но этот, кажется, был искренним — просто сконструирован особым образом и выглядит именно так, а не иначе. К тому же настоящей маски из пластика или металла Крит не носил, и это являлось определенным знаком. Маски, как объяснила Эри, носились для того, чтоб скрыть выражение лица; в местной культуре они являлись преградой между двумя мирами — внутренним, принадлежавшим человеку, и внешним, которым могли пользоваться все.
Мадейра тоже не носил маски — может быть, дома ее не надевали или блюбразер не пытался скрыть обуревавшие его эмоции и чувства. Импульсивный человек, открытый, способный удивляться, спорить, возражать и верить… «На Володю похож», — подумал он, вспомнив об одном из друзей далекой студенческой юности. Володя умер в семьдесят четвертом, не дожив до тридцати, — неоперабельная опухоль мозга…