Крики, лязг металла, рычание пардов донеслись снизу. Эрд прибыл.
* * *
Сотнику Конону совсем не нравился полученный приказ. Но Шинон объяснил ему: лучше они сами возьмут северянку, чем это сделает Наместник. Лучше, хуже, а воину-моряку позор арестовывать женщину. Но приказ есть приказ. Разумеется, он не собирался врываться без предупреждения. Но едва он протянул руку к дверному билу…
…Этайа запела, и рука сотника так и не коснулась бронзы.
Сколько сам он и его солдаты простояли около резной двери, никто из них не смог бы сказать. Вечность! Все они успели прожить жизнь. Счастливейшую из жизней! И умереть. Так, как умирают лучшие. И воскреснуть. И стать несчастными, чтобы обрести покой. И еще тысячу жизней сменили они, как меняет листву дерево. И росли, как растет дерево. И выросли. И поднялись туда, куда только сильные крылья дракона могут поднять человека.
Кончилось волшебство. Опустил Конон руку, так и не коснувшись била. И стал легким Конон, как будто единственно из света состоял он. И те, кто был с ним, стали такими же. Нет, ни один из них не забыл, для чего пришел к розовой двери с алой ящерицей наверху. Но какое это имело значение? Какое значение имеет детская обида для того, кто стал взрослым?
Добрые улыбки согревали мужественные лица, когда шли они по устланному шелком коридору. Казалось им, что ноги их едва касаются розовой ткани. И спустились они вниз, в просторный холл, а потом — по белым ступеням — на белую дорожку, что вела к высоким воротам. И дальше… чтобы много лет никто из фарангцев не увидел ни сотника Конона, ни десятника Агга, ни тех трех солдат, что пришли в этот день в «Добрый приют».
X
«О сильном и слабом, благородном и ничтожном доподлинно можно сказать только одно: он умрет»,- говорит гурамская пословица. Но не нужно обладать особой мудростью, чтобы сообразить: умрут-то они по-разному.»
Фахри Праведный. Светоч Эдзамы
— Тумес!
Биорк оглянулся: к воротам загона быстрым шагом, почти бегом, направлялся Скон. Вагар похлопал быка по широкой слюнявой морде, поставил на землю ведро и двинулся навстречу старшему служке.
— Пойдем! — сказал Скон, крепко взял Биорка за руку и, ничего не объясняя, повел за собой.
Они пересекли служебный двор и оказались перед маленькой дверью в стене храма. Скон отпер ее ключом и втолкнул вагара внутрь. Биорк догадался, что они — в келье старшего служки.
— Двое железнобрюхих были у Верховного! — сказал он без предисловий.- Ищут тебя!
— Ну и…?
— Я сказал: нет такого! Но мне, ясное дело, не поверили! А ты, значит, вагар?
— Вагар,- признался Биорк.
— Во! — Лицо Скона растянулось в улыбке.- Я уж и сам почти допер! Короче, надо тебе сматываться. Тумес или как там тебя!
— Биорк! — сказал Биорк.
— Биорк! О, хуруг! [14] И не выговорить! Пусть останется — Тумес! Я б оставил тебя здесь, но раз кто-то настучал — тебя все равно достанут!
— А тебе не влетит от Верховного? — спросил Биорк.- За вранье?
— Хой! Верховному-то что за дело до Наместника? Он соххогоям яйца не лижет! Ему хозяин — Тур! Как и мне! — гордо сказал Скон.
— Быкоглавого я уважаю! — кивнул Биорк.- Он моего сына покровитель!
— Сына? — вытаращил глаза служка.- А! Хуруг! Ты ж вагар! Жаль, что надо тебе валить! Парни тебя прям полюбили! Да и я…- Скон смущенно хмыкнул.- А может, вправду…
— Нет! — твердо сказал Биорк.- Я уйду! Пора уж!
— Ну гляди! — На некрасивом лице служки были и огорчение, и облегчение одновременно.- Знаешь, ежели как-нибудь… Ну, помочь тебе надо будет или что — ты приходи, не стесняйся! И сына своего веди! Он тоже вагар? Мелкий?
— Да повыше меня будет! — улыбнулся Биорк.- Этак локтя на полтора повыше!
— Хой! — изумился старший служка.- Шутишь?
— Он — вождь,- сказал Биорк.- Воин.
— Ну? Слушай, Тумес! — Глаза Скона загорелись.- Возьми меня с собой! А что? Я парень ловкий! Порядки знаю! Возьми! А то вот ты, к примеру, везде был, а я всю жизнь в Фаранге, как амбарная крыса! Возьми, а?
Биорк покачал головой.
— Извини, друг! Не могу! — И, увидев, как огорчил парня: — Но — слово! Если вернусь в Фаранг, тебя найду непременно! А там уж — как бог твой положит! Может, и поплывем с тобой по пенному морю!
— Да ладно! — махнул рукой старший служка. Хотя слова Биорка явно ему понравились.- Сам знаю, каков из меня спутник воину.- И, серьезным тоном: — Ща посидишь у меня. А уж как солнышко вниз покатится, тогда и уйдешь.
И, вскочив со скамьи, на которую уселся было:
— Жди меня тут, Тумес! Ща я пожрать принесу и,- он подмигнул,- винца кувшинчик сворую. Посидим напоследок. Жди, Тумес! Я тя снаружи запру, чтоб никто не сунулся. Да я быстро.
Он сорвался с места и убежал.
Вагар опустился на скамью. Улыбка оставалась на его лице еще целую минуту.
Биорк покинул храм Тура во время полуденного отдыха. Он как раз добрался до гостиницы, когда посланные за Этайей воины выходили за высокие ворота.
По просветленным их лицам догадался Биорк, что произошло. Это и обрадовало, и огорчило вагара. Обрадовало, потому что, ждала солдат завидная судьба. А огорчило потому, что если Этайа использовала последнее средство, значит, ни светлорожденного, ни Нила рядом не оказалось.
Обрадовало, потому что, ждала солдат завидная судьба. А огорчило потому, что если Этайа использовала последнее средство, значит, ни светлорожденного, ни Нила рядом не оказалось.
«Однако я жив! — подумал вагар.- И где доказательства, что мои друзья мертвы?»