Первым нарушил молчание чиновник:
— Я слышал, светлорожденный Эрд провел ночь во дворце опоры Великого Ангана?
Светлорожденный кивнул.
— У лучшего из нас забавные причуды. Тебе понравилось, светлейший?
— Мне они не показались забавными, почтенный Даг. Я скучал.
— Вот и мы любим Великого Агнана — каждый на свой вкус,- заметил Даг.
— Любовь имеет много оттенков,- вставил старший военный.- Мы, например, уважаем воинов империи.
— Даже когда видим их мечи,- добавил Шинон и усмехнулся.
— Доблестный Шинон готов поручиться за тебя, светлорожденный,- сказал чиновник.
— Доблестный Шинон готов поручиться за тебя, светлорожденный,- сказал чиновник.- Пусть нас оставят.
Хозяин жестом удалил музыкантов.
— Я мог бы помочь тебе,- продолжал Даг.- В этом городе правит достойнейший из нас, но за верность Фаранга и его неприступность отвечаем мы.- Шинон и Ганг согласно кивнули.- Я поразмыслю, что можно сделать для тебя. Если сочту нужным. Одно скажу уже сейчас: ты не исчезнешь.
По лицам присутствующих Эрд понял: конгай сказал нечто важное.
— Не смею оскорбить светлейшего расспросами о его достойной родине,- сказал Ганг.- Но если светлейший не возражает, все, что к юго-востоку от империи,- крайне интересно для нас.
«Часть платы за подорожную»,- сообразил Эрд.
— Знания мои невелики,- ответил он.- Но если достойных интересуют взаимоотношения Гурама и Эдзама [7] , то могу поделиться тем, что знаю. Я посетил их столицы по велению императора три луны тому назад.
И Эрд рассказал все, что счел нужным.
Даг и Ганг казались удовлетворенными.
Завтрак завершился в приятной беседе. Эрд поведал несколько забавных историй из жизни Императорского Двора, а Шинон с большим юмором рассказал, как он, в бытность флагман-капитаном Фарангской эскадры, подстерег у Южных берегов три пиратские шекки, захватил их и сжег, а пленных привязал в канату, спущенному за борт, и все конгайские моряки до заката наслаждались зрелищем.
— Клянусь сосцами Морской богини, до этого я еще никогда не видел сытых акул! — завершил Начальник Гавани.
— Не знаю, суждено ли мне вернуться в империю, но если вернусь, ты, доблестный Шинон,- желанный гость в моем дворце,- искренне произнес Эрд.
— Благодарю, светлейший! Да будет с нами милость богов!
* * *
— Думаю, ты напрасно сказал «нет», светлорожденный,- заметила Этайа, когда Эрд рассказал им о событиях ночи и своем сне.
— Он не мог поступить иначе,- сказал вагар,- хотя и не знал, что сделка была нечестной.
— О чем вы? — спросил Эрд.
— Госпожа полагает, что ты должен был согласиться на предложение Наместника (Эрд удивленно посмотрел на женщину). Хоть он и пытался обмануть тебя: то была не фьёль, а обыкновенная девочка, над которой потрудился маг. Ты ошибся. Но поступил как должно. Теперь судьба твоя — в руках Неизъяснимого.
— А ваша?
— О нашей твой сон не говорит. Отказавшись от покровительства Наместника, ты отдал себя (и нас, разумеется) на милость того, чье имя — Даг.
— Милость — неподходящее слово,- сказала Этайа.- Но выбор не так уж важен — и тот и другой служат Пути Тьмы.
— Ты говоришь о маге?
— Нет, о людях. Знак мага скрыт от меня. Но он не слишком силен…
— Да?
— …иначе ты не ушел бы так легко,- сказал вагар.- Создавать иллюзии могут даже вагары.
— Мне приятно это слышать. Особенно то, что ты, владея магией, скрыл это от меня!
— Не обижайся, светлорожденный Эрд! Моя магия сродни твоей: я воин.
— Мне ли этого не знать!
— Отец! — вмешался Нил.- Пирог с телячьим паштетом лучше всего есть, пока он горячий.
— Пирог с телячьим паштетом лучше всего есть, пока он горячий. Если мудрость ваша обратилась к прошлому, ее можно совместить с обедом.
Трех перемен блюд оказалось довольно для всех, кроме Нила. Великан при необходимости мог поститься несколько недель, но, когда была возможность, ел самое меньшее за четверых.
Отдав должное кушаньям и напиткам, светлорожденный откинулся на спинку стула и пропел первые строки баллады о Вэрде Смелом:
— Кипят цветные облака Страны Туманов.
Рычит река, течет река к Таайдуану…
Рычит и скачет, словно пард, и камни месит.
А Вэрд идет, а Вэрд поет — он сыт и весел…
— Это ты о своей особе, светлейший? — невинно спросил Нил.
— О своем животе. Или ты забыл здешние традиции: музыка полезна для брюха,- ответил Эрд на морском жаргоне.
Трапезная — высокие окна, яркие краски, блестящий шелк и резное дерево — могла бы вместить две сотни пирующих. Но в этом двухъярусном зале Эрд и его спутники были одни, если не считать слуг и только что вошедшего мальчика-разносчика.
— Время поедает эту страну,- задумчиво пробормотал светлорожденный.
— Да,- согласился Нил.- Пованивает мертвечиной.
— Зато каковы эти деревянные колонны! Даже моим мечом не разрубишь с одного удара.
— Дерево иногда тверже человека,- заметил Биорк.- А иногда человек тверже дерева.
— Но кухня у них отменная,- подытожил Нил.
Этайа коснулась плеча вагара и легким кивком указала на мальчика-разносчика. Расстелив на полу кусок ткани, он, напевая, расставлял на нем деревянные резные фигурки.
— Останься сегодня со мной
В стране, где не знают о лишних,
Где полночь сиренево дышит
В раскрытое настежь окно.