Ронзангтондамени отлично понимала: нет, не одно и то же. Но в конце концов законы даны Хаором. И Хаором назвала Королева великана-пришельца. Хаор он или нет, но он — приятель ее Санти. Пусть-ка Королева распутает этот узелок!
— Да! — сказал Санти.
Он хотел посоветоваться с фьёль, прежде чем ответить, но сознание Этайи было в этот момент далеко от Урнгура.
— Да! — Санти хотелось не столько взглянуть на Дворец Королевы, сколько увидеть друзей.
* * *
Два бронзовых дракона, набив животы рыбой, дремали, разбросав по теплым камням обвисшие крылья. В лучах полуденного солнца их чешуя отливала золотом. Вытянутые головы с загибающимися вперед рогами и мощными челюстями покоились на отполированном водой и ветрами камне. Перламутровые веки закрывали выпуклые глаза, а в приоткрытых пастях, между колоссальными клыками, способными насквозь прокусить взрослого парда, копошились, выискивая остатки пищи, шустрые пятнистые крабики. На крыле одного из драконов, положив руки под голову и прикрыв лицо от солнца краем плаща, спал маг. Устрашающая голова дракона покоилась в локте от мага и длиной превосходила человеческий торс. На мгновение Гестиону стало страшно: шевельнется дракон во сне, щелкнет пастью — и конец! Но то были детские страхи. Мальчик отлично знал: драконы не нападают на людей. Даже во сне. А даже если бы и нападали — нет такого зверя, что осмелился бы причинить вред Учителю!
«Один из этих двух — для меня! — с восторгом вспомнил Гестион.- Завтра я полечу на нем, один! Завтра утром, когда взойдет солнце, я поведу дракона! Интересно, какой из них мой?»
Но оба зверя были совершенно одинаковы. Даже мысли у них были неотличимы.
Волны с ворчанием взбегали на галечный пляж. В четверти мили от берега цепь острых, как клыки, скал перегораживала вход в бухту. Идущие с моря валы разбивались о них, взметывая вверх белые искристые фонтаны. В самой бухте вода была спокойна. Гестион вздохнул. Спина затекла. Солнце жгло непокрытую голову. Очень хотелось встать, сделать десяток шагов и, оттолкнувшись, прыгнуть в прохладную воду.
Но тень от воткнутой в гальку палочки еще не достигла отметки, сделанной магом. По меньшей мере еще полчаса сидеть Гестиону под палящим солнцем и следить за тем, как приходят мысли в его раскаленную голову и уходят из нее.
По меньшей мере еще полчаса сидеть Гестиону под палящим солнцем и следить за тем, как приходят мысли в его раскаленную голову и уходят из нее.
«Когда мысли уйдут все,- сказал маг,- твой урок выполнен. Если же у тебя не получится, жди, пока тень достигнет отметки».
Вдалеке, у самого горизонта, белел парус попавшего в штиль корабля. Гестион затосковал по прохладной келье, что была у него в Руне.
«Эта тень почти не движется»,- подумал он и провел языком по шершавым губам.
Гестион следил за мыслями, смотрел на набегающие волны, которые заворачивались белыми кружевными воротничками, а потом сползали, шипя и пузырясь, по темным круглым камням. Он пропустил момент, когда вода стала подниматься, достигла его ног, поднялась еще выше, зеленая, прохладная… Гестион перестал чувствовать жару, окунулся с головой, приподнялся и повис, как поплавок. Вода, сомкнувшись над макушкой, затопила небо с редкими пушинками облаков, затопила солнце, затопила каменные острые пики за спиной…
Когда Гестион очнулся, была ночь. Мальчик лежал на шерстяном, пахнущем дымом одеяле. Рядом горел костер.
У костра на корточках сидел маг и подбрасывал в огонь куски плавника. Поставленный на камни котелок бормотал сердито, с шипением, окутывался паром, когда бурлящая жидкость переплескивалась через край. Ветер принес аппетитный запах похлебки, и живот напомнил Гестиону о себе. Мальчик приподнялся, и Учитель, услышав, спросил:
— Есть хочешь? — Черный камень над его лбом отражал красные языки пламени.- Сейчас будет готово. Беги за ложкой!
Гестион встал, чувствуя легкость в теле и некую отстраненность, какая бывает, если видишь картины, навеянные пением скадда.
Строго по очереди Гестион и маг погружали ложки в котелок, причем каждый старался оставить другому лучшие куски. Когда с похлебкой было покончено, маг, облизнув свою круглую серебряную ложку, спрятал ее в карман куртки. В этот момент он меньше всего походил на мага, скорее — на крестьянина или рыбака, которому пришлось заночевать вне дома.
Учитель повернулся и обратил на Гестиона сосредоточенный взгляд зеленоватых глаз, глубоко упрятанных в темные впадины глазниц.
— Я доволен тобой! — сказал он.- Сегодня ты расковал первое звено своей цепи.
— А…- смущенно пробормотал Гестион.- Но я ничего не помню, Учитель!
— Вспомнишь! — уверенно сказал маг.- Это совсем маленькое звено, мальчик. Но очень важное!
— А что дальше? — Внутри у Гестиона все ликовало от похвалы.
— Дальше не спеши! — отрезал маг. И замолк.
Пахло морем и сладким дымом догорающего костра. И травяным настоем, который они прихлебывали маленькими глотками из деревянных чаш. Над спокойным морем полыхали зарницы. Иногда тишину нарушал протяжный свист: вздыхал дракон. Звери все еще спали на камнях наверху. Они будут спать до восхода. Ветер усилился. Он был теплым и соленым и сдул пепел с потускневших углей. Костер вспыхнул и озарил худое загорелое лицо мага.