Шинон показал браслет заинтересовавшемуся Эрду.
— Я взял его на пиратской шекке. Бывший хозяин уверял, что он волшебный. Хотел, должно быть, купить себе жизнь, болван! — Шинон усмехнулся.- Волшебный или нет, но красив!
Широкий, в три пальца, браслет, из абсолютно черного блестящего металла, в который были впаяны крохотные алмазы, сверкающие, точно звезды в ночном небе, был действительно хорош.
— Возьми его для мастера Харма! — Шинон протянул браслет пожилому актеру и остановил Эрда, который тоже хотел отблагодарить артиста.
— В моем доме расплачиваюсь я! — произнес он.- Благодарю тебя, светлорожденный! Ты подарил мне звезду, что лежала перед глазами слепца.- Он проводил взглядом выходящих актеров.- Теперь, если ты все еще не оставил своего замысла, я хочу предложить тебе способ получения подорожной Конга.
— Я был бы признателен! — сказал светлорожденный.
— Полагаю, тебе ясно, что ни уважаемый Наместник Алан, живи он столько лет, сколько желают ему благодарные жители Фаранга, ни достойный Даг (даже если он оправится от сегодняшних переживаний) вряд ли помогут тебе.
— Я мог бы обойтись вовсе без подорожной,- сказал Эрд.- Металл, белый или желтый, иногда оказывается надежней бумаги.
— Допустим. А слышал ли ты о соххогоях, светлейший?
— Немного.
— Это почти хороший ответ для Конга.
— Почти?
— Хороший ответ был бы: нет. Только высшим офицерам и сановникам дозволено, в силу необходимости, рассуждать о них. Так же, впрочем, как и о том, что кто-то может «исчезнуть», если его мысли или речи, по мнению Дага, неугодны Великому Ангану. Только — высшим. Мне, например,- нельзя.
— И ты говоришь?
— Светлейший! — улыбнулся Шинон.- Ты не побежишь на меня доносить. А слуги меня не предадут: знают, что, оберегай их тогда хоть сам Наместник, все равно их кожу натянут на седла моих пардов. И, наконец, третья причина — я люблю делать то, что опасно. Быть может, только я один во всем Конге знаю, почему ты идешь в Урнгур. Я понимаю тебя, как брата, светлейший, да не сочти это оскорбительным для себя!
— Так что же соххогои, достойный Шинон?
— Соххогои? Чиновника ты купишь, солдата убьешь. С соххогоем не пройдет ни то, ни другое.
— Я встречал неподкупных,- заметил Эрд.- Бессмертных не встречал.
Начальник Гавани позволил себе засмеяться:
— Да, они не бессмертны.
С соххогоем не пройдет ни то, ни другое.
— Я встречал неподкупных,- заметил Эрд.- Бессмертных не встречал.
Начальник Гавани позволил себе засмеяться:
— Да, они не бессмертны. И каждый замок не более неприступен, чем мои форты. Причина в том, что для слуг Владетель выше Великого Ангана. А слуг они покупают лучших в Конге. Ты намерен плыть вверх по реке?
Эрд насторожился: никому, кроме Наместника, он не говорил об этом.
— Отчего ты так решил? — спросил он.
— Самый простой путь.
— Да, я собирался, но переменил решение.
— И что же?
— Куплю пардов, по паре на всадника. Поедем верхом. Это быстрей.
— Пожалуй, ты прав. Только скажи, к чему запасные парды? Мы, конечно, не Империя, но подстав на дорогах довольно. Ты мог бы и карету нанять.
— Зачем? Светлорожденная держится в седле не хуже начальника конной сотни, мы — воины. Ты говорил о соххогоях.
— Поплывешь ли ты по Фуа или поедешь по дороге — их владений тебе не избежать. Если на подорожной будет оттиснута моя личная печать — городская стража тебя выпустит. Но для соххогоя такая подорожная не значимей банановой шкурки. А если тебя схватят и увезут во Владение — лучше бы тебе умереть от жажды посреди пресного озера.
— Не понял тебя, светлейший!
— Ой-май! У достойнейшего Наместника есть палач. Зовут его Ихм (он не конгай, а настоящий омбамту). У достойного Дага тоже есть палач. И у меня есть мастер тайных бесед, я тоже привез его из-за моря, и он стоит того. Но все трое потрошителей — сущие дети в сравнении с десятилетним соххогоем.
— Да, я об этом слышал,- задумчиво произнес Эрд.- И сколько в этом правды?
— Пусть твои знания о них и впредь питаются только слухами!
— Но если пропуска для них не имеют силы,- сказал светлорожденный,- то стоит ли вообще беспокоиться о подорожной?
— О нет! — возразил Шинон.- Я сказал «наши пропуска». Открытая подорожная Конга — дело другое. На ней — печать Великого Ангана.
— И что же?
— Для соххогоя любой из нас — хоб, ничтожный. Но не Великий Анган, ибо Великий Анган — тоже соххогой. Хотя, если ты спросишь, правит ли он страной, я тебе отвечу: это тайна. Для тебя, впрочем, важно лишь то, что, имея печать Великого Ангана, ты — «собственность» Великого Ангана и табу для любого соххогоя.
— Ты полагаешь, высший светлорожденный Империи ниже конгского людоеда? — процедил Эрд.
— Нет, я так не полагаю,- отозвался Шинон с добродушной усмешкой.- Но какая разница для тебя, что полагаю я€, если ты€ будешь сидеть в замковой тюрьме? Не забывай, ты идешь один, а не во главе своей армии. Впрочем, приди ты с армией, и я бы говорил с тобой мечом. Чту твою честь, светлейший, но без подорожной путь твой будет непрост.
— Понимаю. Ты хочешь мне что-то предложить?
— Иначе не затевал бы этот разговор. Знай, должность, которую я занимаю, можно получить только из рук Великого Ангана. Лично.