От шеренги отделяется человек. Капюшон серого плаща откинут, и на стальном полушарии шлема играют солнечные лучи.
В вытянутых руках человек торжественно несет длинный предмет. В полной тишине.
Человек подходит ближе. Санти слышит, как поскрипывает свежая трава под его сапогами. Бородатое лицо человека ниже значка на нагруднике Санти. Вагар. В трех шагах он остановился:
— Туринг Свант Улайвсон приветствует Да€нила, сына Асхенны!
Каждое слово, казалось, повисало в неподвижном воздухе.
— Да€нил, сын Асхенны, приветствует Сванта Улайвсона, туринга!
Санти не узнает собственного голоса, низкого и мощного, как боевая труба.
Воины за спиной ударяют в щиты рукоятями мечей, и воздух над холмом вздрагивает, как от удара грома.
— Я, туринг Свант Улайвсон, вручаю тебе, Данил, сын Асхенны, в знак великой благодарности и уважения, которое народ мой заявляет твоему народу, сей дар!
Длинный предмет, который туринг держит в руках, завернут в плотную алого цвета ткань. Вагар медленно разворачивает ее, и Санти видит меч в белых, как молоко, ножнах. Без единого узора или украшения.
— Прими! — говорит туринг и протягивает меч Санти.
Юноша видит свои руки в толстых кожаных рукавицах, с нашитыми сверху полосками металла. На левой — боевой браслет с четырьмя шипами. Руки эти принимают меч, и Санти наклоняет голову в знак благодарности.
Вагар отвечает таким же поклоном, и за спиной Санти рукояти мечей второй раз ударяют в стальные щиты.
— Принимаю и благодарю! — произнес губами юноши тот же мощный голос.
— Сними рукавицу, Данил, сын Асхенны!
Санти стягивает латную рукавицу с правой руки и кладет ладонь на белую шершавую рукоять.
Санти глядит на руку и удивляется — это его собственная рука. Немного более жилистая и смуглая, но его, Санти.
— Пусть меч увидит свет! — восклицает вагар.- Луч солнца еще не касался его. Пусть клинок увидит свет в твоей руке, благородный Данил!
Движением, привычным, как вздох, Санти-Данил выхватывает меч. Гул за спиной: воины увидели и узнали клинок. Светлое, с серебристым отблеском, лезвие из бивня хармшарка. Оно белее, чем те два клинка, которые он, Данил-Санти, видел прежде. Но это, без сомнения, он, драгоценный бивень. Воистину это — Дар! Понятно, почему на ножнах и рукояти нет отделки.
— Ты взял меч, сделанный отцами наших отцов! — провозгласил туринг.- Ты удостоен! Бессмертен меч сей. И сила богов, заключенная в нем, бессмертна. Твой род, Данил, сын Асхенны, да будет так же бессмертен и неизменен, дабы хранить его вечно! Нет магии, что сможет опутать сына рода твоего, сжимающего сей меч. Сила богов, живущая в мече, охранит твою волю и твою руку, а рука да свершит остальное! Я, туринг Свант Улайвсон, говорю: ты, сыновья твои, сыновья сыновей твоих — друзья наши по крову и крови! Будет так!
— Я, Данил, сын Асхенны, говорю: будет так!
Данил-Санти вскидывает меч над головой, и в третий раз ударяет гром.
Вагар поворачивается и идет к своим, а затем все серое войско спускается с холма к реке, где, удерживаемые якорями, подняв прямоугольные серые паруса, стоят вагарские дракены.
Весла вспенивают воду, и дракены скользят вверх по реке. Санти вкладывает меч в ножны и поворачивается к войску…
* * *
Санти лежал на животе, подперев ладонями подбородок, и задумчиво глядел на Ронзангтондамени потемневшими изумрудными глазами. Он только что закончил говорить и теперь просто смотрел на озабоченное лицо Женщины Гнона.
— Это все? — спросила она.
— Ты теперь знаешь столько же, сколько и я,- сказал юноша.- Ты все еще хочешь помочь?
Лицо Ронзангтондамени окаменело.
«Ты ее оскорбил!» — пришла мысль Этайи.
— Я не уверен, что ты сможешь помочь, и я совсем не хочу принести тебе беду, Ангнани! — быстро сказал юноша.- Мне ведь не безразлично, что с тобой будет! Позволь мне не жалеть о том, что я тебе все это рассказал!
— Он прав, Генани, сестра! — подтвердила Этайа. И, мысленно, Санти: «Молодец!»
Ронзангтондамени посмотрела на нее, потом снова на Санти. Она думала. Но недолго. Урнгрийка подняла руку и выпятила нижнюю губу.
— Я — Женщина Гнона! — надменно сказала она.- Через четыре часа здесь будет триста всадников! А через двенадцать часов — тысяча. А если этого мало — десять тысяч! У меня достаточно сестер в Урнгуре!
— Но в твоем селении меньше мужчин…- начала Этайа.
— Я отзову их из Королевских хогр! То же сделают и другие! — Она хлопнула в ладоши. Появился слуга.
Ронзангтондамени бросила ему несколько слов на урнгриа. Брови слуги полезли на лоб, но он кивнул и вышел.
«Она сделала это»,- сообщила Санти Этайа.
— Через четыре часа у тебя будет триста солдат! — заявила урнгрийка.- Что еще?
Свист рассекаемого крыльями воздуха заставил их посмотреть вверх.
Над домом кружил бронзовый дракон. Он опускался. Широкие треугольные крылья гнали ветер, от которого заговорила листва на фруктовых деревьях. Вытянув когтистые лапы, дракон искал место, чтобы сесть. Крыша дома не казалась ему достаточно прочной. Глаза Санти вспыхнули: он никогда не видел дракона вблизи.
Наконец бронзовый решился, замахал крыльями и вцепился когтями в загнутый край крыши. Край выдержал. Дракон, наклонив голову, оглядел сидевших внизу людей, потом опустил одно крыло, свесив его почти до самой земли, и по нему скатился мальчишка. Он упал на спину в мягкую поросль клумбы. Дракон толкнулся вверх и, часто ударяя крыльями воздух, стал подниматься в небо.