Глупая битва. Полдюжины солдат с арбалетами — и прощай, Нил Биоркит!
Нил улыбался, а рука продолжала двигаться: вверх, вниз, наискось… Никаких приемов. Лучший воин Севера против тысячи безумцев! Как их много! Очень простые движения. Так, наверно, косят траву. Наискось, вверх. Двести локтей коридора. Сколько их? Сто, тысяча, десять тысяч? Все жрецы Урнгура? А сколько в Урнгуре жрецов?
Нога споткнулась о ступеньку лестницы. Нил потерял равновесие. Будь у него противники, умеющие держать меч, он был бы мертв. Или лишился ноги, что одно и то же. Но те, что лезли на него, были неповоротливей галерных рабов. И прошли двести локтей по телам товарищей. Такое охлаждает пыл любого, но жрецы обезумели! Нил поднялся на пару ступенек и увидел дверь в наружной стене. Закрытую дверь. Он порадовался — сомнительная радость! Каким бы искусным магом ни был Ди Гон, воин он никудышный. Если бы на Нила напали с двух сторон, ему не устоять!
Поднявшись на десять ступеней, Нил понял, что поток иссяк. Верней, запружен. Дюжины мертвецов хватило, чтобы забить лестницу. Нил перевел дух и опустился на ступеньку. Там, с другой стороны «пробки», копошились и кричали. Воин не беспокоился об этом. Просто сидел, свесив тяжелые руки, полузакрыв глаза. Не думал, не строил планов спасения. Просто сидел. Полчаса. Час. Вечность. А потом услышал наверху негромкие (куда тише, чем вопли жрецов) шаги. И узнал их, встал, разогнул ноющую спину и начал подниматься по лестнице. Ди Гон шел навстречу сыну Биорка. Шел неторопливо. Улыбался. Довольный, как кугурр, выследивший добычу и знающий, что она от него не уйдет. Шел по темному коридору, и по его походке, по точной постановке ноги, обутой в удобный кожаный сапожок, Нил понимал, что сирхар видит в темноте так же хорошо, как и он сам.
Нил стоял перед ним с мечом в руке, но Ди Гон не касался Хлыста. Он шел так беспечно, будто не вождь Хольда перед ним, а ребенок.
Нил не чувствовал страха. Только оцепенение. Он видел, как приближается Ди Гон, понимал, что нужно сделать бросок, пока еще возможно… Но стоял. И лишь когда колдун оказался в трех шагах от него, собрав всю свою волю, великан рванулся… И Ди Гон заглянул ему в глаза, сказал несколько слов… И воля мага отняла у Нила тело. Сознание осталось свободным. Он мог видеть свои обагренные кровью руки, но рук не чувствовал. Их не было.
— Вот так! — удовлетворенно проговорил маленький человек на своем отличном хольдском.- Маг второй ступени? Для мага второй ступени ты даже хорош! — И коснулся его Хлыстом.
Не огнем — палочкой.- Вложи меч в ножны и ступай за мной.
И Нил покорно вложил меч в ножны и пошел за ним. А сирхар шагал впереди, и на губах его играла довольная улыбка.
XII
«Две пары крепких ног торопливо пылили по Соленому Тракту. По обе стороны высились бархатно-черные стены леса. Желтая круглая луна висела прямо над дорогой и нахально светила в покрытые потом лица.
— Топ-топ, топ-топ! — дробили тишину сапоги, подбитые шершавой акульей кожей.
— Разорви магхар этих благородных! — выдохнул один из шагавших и сплюнул в дорожную пыль жеваный комок.
— Не ворошись, Хен! — сказал второй, ширококостный, поджарый, с коротко остриженной светлой бородкой и смуглым лицом.
Второго звали Хромой Бык. Когда-то он был лучшим десятником во всем Тайдуане. А может, и во всей Империи. Когда-то. А теперь десятник был немолод, хром и спокойно доживал свою богатую событиями жизнь в собственном доме на собственной доброй тайской земле, с собственной женой и еще кое с кем.
Что же до первого, Хена, то он был не столь славным, но тоже десятником. И тоже — в прошлом. А хромой был его другом, больше, чем другом,- побратимом. И, конечно, был рядом с ним в эту ночь, на этой самой дороге. А где ж им еще быть, если за час до захода у старого Хена украли дочь.
— Точно знаешь, что старый господин уехал в Дансай? — спросил Бык.
— Чтоб мне тайского не пить! — проворчал Хен.- Где ж ему быть, если хозяйский сопленыш девок среди бела дня ворует?
— И у хорошего винца бывает осадок! — хмыкнул Хромой Бык.- А уж каков крысенок! Спер девку прямо от отцовых ворот, собачий потрох! — и захихикал, но тут же осекся: — Извини, братец!
— Пустое! Сам бы смеялся, кабы девка не моя! Ты уж помоги мне ее вызволить, Бык?
— Не робей! Разделаем щенков, как… щенков! Га-га-га!
— Уж да! Щенков! Не менее десятка! Хорошо, старик дружину с собой забрал!
— Ой, напугал! Ху-ху-ху! Га-га-га! Десятка! Да я, брат, да мы их… Десятка! И колдун-недоучка, балабол гурамский! Ты, старый, вспомни, как мы у них в Гураме!.. Га-га!
— Не люблю колдунов! — заявил Хен и прибавил шаг.- Как завижу — рука враз к мечу!
— Уж ты всех в один мешок! — вступился за колдунов Бык.- Кабы не Кун-маг, быть бы мне без ноги! Ты прыть-то убавь, к свадьбе поспеем!
— Так то маг, а то — колдун! Сравнил бабу с девкой! Все! Не болтай! Устанешь!
До поворота топали молча, а потом хромой спросил:
— Слышь, брат, небось девка твоя хозяйскому щенку глазками играла?
— А хоть бы и так? Что ж, коли тебе девка подмигнет, так хватай ее и насильничай? Я ему… охоту отобью!
— Вот! Слышу доброе слово! А то: десяток мечников, десяток мечников! А ну как они тебе отобьют? — хромой хрюкнул.- Что ж старуха твоя скажет? Ну ладно те! Не хмурься! Сказал: одолеем, значит, так тому быть! Десяток сопляков! Невелика сила!