— Надеюсь, нам дадут пожрать! — сказал Нил, растянувшись на полу.- Светлейший, светлейший! Может, ты проковыряешь своим мечом дырку в стене? Хочу поглядеть, не несут ли нам чего?
Эрд хмуро посмотрел на великана и отвернулся. Раньше его раздражало, когда Нил пользовался простонародным жаргоном. Сейчас ему было наплевать.
— Э, нет! — проговорил Нил, поднимаясь.- Так, светлейший, не пойдет. Я не Этайа, на ситре тебе сыграть не могу, но и угробить тебя не позволю. Даже тебе самому!
Он подсел к неподвижному Эрду, обнял его ручищей за плечи:
— Я ведь твой слуга, не забыл?
Эрд не сделал попытки сбросить руку, но и не проронил ни слова — просто сидел, уставясь в пространство, опершись спиной на каменную стену.
— Он умер, светлейший! Умер! — настойчиво сказал Нил.- Он теперь в Нижнем мире. Если ты хочешь уйти за ним — сделай это, как подобает Асенару! Ты дрался с ним рядом. Только Владыка Судеб решает, чей узел жизни будет развязан. Его, мой, твой? Мы не выбираем, светлейший! Мы только сражаемся — и боги решают за нас все: за что мы будем биться, кого погубим, кто погубит нас. Все, кроме одного: будем ли мы сражаться достойно. Вот это решаем мы сами. Ты сражался достойно, светлейший! Не срами себя унынием, ну же!
Эрд обратил на сына вагара потускневшие глаза.
— Я мог его спасти,- сказал он безразличным тоном.
Слова эти прозвучали помимо воли Эрда. Просто они всегда были с ним.
— Ты так думаешь? — с участием откликнулся Нил.- Но, скажи, почему?
И Эрд начал говорить. Внутри у него что-то лопнуло, что-то, запрещавшее говорить о слабости, об унижении его, Эрда Асенара. Словно лопнула пряжка пояса «Честь и превосходство», и светлейший, освободившись, наконец вздохнул свободно. Он говорил не о себе, об Ортране. Нет, и о себе тоже, но об Ортране. Как он чувствовал его, как разделял каждую мысль. О том, что хольдец напомнил Эрду Дина, отца. О том, как Эрд намеревался, возвратившись, восстановить честь Ортрана. И он сделал бы это, потому что слово Асенара многого стоит в Империи.
А теперь — всё. И виноват он, Эрд, забывший, что не Ортран защищает его спину, а он — спину Ортрана…
— И что дальше? — перебил Нил.- Ты знаешь, что нас ждет? Ты уверен, что мы будем живы завтра? Через час? Вдруг ты пожалеешь, что моросы не прикончили и тебя?
Эрд с удивлением посмотрел на Нила.
— Об этом я не думал,- признался он.- Ты полагаешь, нас убьют?
— Это будет непросто! — пообещал Нил.- Но если мы умрем, то умрем как воины. Или ты стал бояться смерти, Эрд Асенар?
— Нет. Хотя…- Губы светлорожденного дрогнули, как будто он пытался улыбнуться.- Смерть перестала меня волновать! — решительно сказал он. И сам удивился этому открытию.- Понимаешь, Нил, раньше я ждал ее, словно новую возлюбленную, лучшую из всех! Я хотел ее, искал! Ты понимаешь меня?
— Конечно, светлейший! Отлично понимаю!
— А теперь я ее не хочу. Не боюсь — просто не хочу.
— Наше время еще длится, светлейший! — улыбнулся ему Нил.
— И наш долг… Тот, кто разрушает наш мир, жив, светлейший Эрд! Мы не сделали своего дела — боги не позволят нам умереть!
— Да. Да. Да! — Голос Эрда постепенно обретал прежнюю твердость.- Клянусь тебе Чашей и Звездами, я не забуду о Долге! Благодарю тебя, Нил! — Эрд нашел руку великана и сжал ее.- Пока мой меч со мной, я — Асенар!
— Вот теперь я вижу! — подтвердил Нил.- Нас трое, мой светлейший! И мы заставим их уважать нас!
— Они нас уважают,- вставил вагар.- Нас оценили в тысячу воинов. Тебе мало?
— Это не воины! — отмахнулся великан.- Это корм для падальщиков!
* * *
Этайа в сопровождении двух всадников подъехала к берегу озера. Урнгурцы спешились и помогли ей сойти с седла. Пришвартованная к деревянным сходням лодка с четырьмя гребцами стояла у берега. Один из воинов осторожно поднял фьёль. Этайа не мешала ему, чувствовала, что он относится к ней с почтением. Урнгурец вошел в воду и перенес фьёль в лодку. Потом вышел на берег, спустился по сходням и прыгнул на корму. Гребцы тотчас налегли на весла, и лодка двинулась. Весла энергично вспенивали воду. Этайа смотрела на изрезанный берег озера и пыталась угадать, куда они плывут. Она чувствовала, что впереди нет опасности для нее. Но есть тревога, а это тоже не слишком хорошо. Гребцы дружно ударили веслами, и лодка резво заскользила по поверхности озера.
Они обогнули скалистый мыс, и взгляду Этайи открылась небольшая бухточка. С трех сторон ее окружали скалы. В самой бухточке, группами по два, по три, поднимались из воды верхушки камней, а посередине на каменных опорах стоял чудесный трехэтажный домик с пирамидальной крышей и желтыми, как речной песок, стенами. Последний, третий, этаж был меньше других и окружен террасой под нависающей крышей. Края крыши, серебристо-серой, с маленьким бронзовым драконом на вершине, загибались вверх, как поля четырехугольной шляпы.
Светлый, воздушно-легкий дом, казалось, парил над гладкой блестящей водой бухточки.
Лодка подошла к крытому причалу. Двое слуг-мужчин в белой, отороченной розовым мехом одежде уже протягивали Этайе руки. Опершись на них, светлорожденная вышла из лодки.
Едва она ступила на первую ступень лестницы, как высокие двустворчатые двери перед ней распахнулись, и фьёль впервые увидела Женщину Урнгура.