— Кого же? — поинтересовался Эрд.
— Тебя!
— Меня?! — воскликнул Эрд.- Но…
— Твое имя было названо! — Нил похлопал светлорожденного по спине.- Твое, и больше ничье. Когда богов цепляют за живое, они сразу перестают темнить!
— Вот это верно,- согласился Биорк.- Ты бы послушал, светлейший, что плела его мать,- он кивнул на Нила,- когда ее спрашивали…
— Постойте! — перебил Эрд.- Меня? А как же ты, как же Этайа?
Нил захохотал.
— Нас Провидец не назвал. Мы присоединились сами,- ответил Биорк.
— Видишь, какая ты важная персона! — заметил Нил.
— Вы могли бы мне сказать! — Эрд немного обиделся.
— Трой посоветовал не посвящать тебя в подробности. Он сказал: ты должен считать себя главным, иначе не пойдешь,- пояснил Биорк.
Он сказал: ты должен считать себя главным, иначе не пойдешь,- пояснил Биорк.
— И он был прав, клянусь мошонкой нашего Хаора! — заявил Нил.- Ты вспомни, светлейший, каким ты был там, в Империи? Я не прав?
— Прав,- нехотя согласился Эрд.
— Зато теперь ты знаешь! — заключил Биорк.- Вернее, знаешь почти столько же, сколько и мы.
О том, что оракул посулил Эрду смерть, вагар умолчал.
— Ты пое€шь, светлейший! — проговорил Нил, отправляя себе в рот огромную порцию фруктового салата с орехами.- Поешь! Это успокаивает!
* * *
— Позволь, мой Санти, подарить тебе одну вещь? — сказала Ронзангтондамени.
Они сидели вдвоем на толстых подушках, брошенных на пол беседки в саду, что рос во внутреннем дворике шугрского дома Генани. Прозрачный ручеек струился по мраморному желобу, разделяя беседку пополам. Запах воды смешивался с запахом урнгурских цветов, не таким сильным, приторно-сладким, как в Конге, а тонким и свежим, приносимым теплым ветерком с овальных клумб, поднятых над нежно-зелеными мраморными плитами, которыми был выложен дворик.
Ронзангтондамени вынула крохотную шкатулку из черного хуридского дерева и открыла ее. Внутри Санти увидел перстень. Обрамленный филигранью из светлого металла, похожего на серебро, в центре его пламенел огненный яхонт в окружении шести небольших звездчатых сапфиров. Ронзангтондамени надела его на средний палец правой руки Санти. Перстень пришелся впору, и женщина счастливо улыбнулась.
— Он очень старый! — сказала она.- По преданию, носить этот перстень должен мужчина, потому ни я, ни мать моя, ни мать моей матери никогда не надевали его. Но мужчине он хорош! Мать говорила: он избавляет сердце от лжи, а тело — от болезней.
— Что это за металл? — спросил Санти, разглядывая перстень.
— Не знаю. Но он тверже серебра и совсем не потемнел. Хотя кольцу не меньше пятисот лет!
— Такой древний? Благодарю тебя! — Санти не смотрел на перстень, но чувствовал его на пальце.
Глаза Женщины Гнона засияли ярче сапфиров.
— Я рада, Санти! Пусть он поможет тебе! Хочешь еще винограда?
Ронзангтондамени хлопнула в ладоши, появился слуга. Но, прежде чем она отдала ему распоряжение, слуга поклонился и произнес:
— Посланец от Королевы, госпожа!
Ронзангтондамени нахмурилась.
— Что ей надо? — сказала она Санти по-конгайски. И слуге на урнгриа: — Пусть войдет! Но прежде принеси мне еще винограда! — И указала на опустевшую вазу.
Приказание было выполнено в точности. Сначала была принесена ваза с синими тяжелыми гроздьями, а посланец был впущен лишь пять минут спустя.
Он вошел и уставился на Санти. Щедростью Ронзангтондамени юноша больше походил на принца, чем на сына фарангского зодчего. В белой с голубым рубахе из плотного шелка, в свободных панталонах и черных, с бисерной вышивкой сапожках из тонкой кожи, с драгоценным перстнем на пальце, алмазной булавкой, скалывающей ворот рубахи, с волнистыми мягкими волосами, удерживаемыми дорогим обручем с затейливой инкрустацией… Санти не мог отказаться от подарков, потому что его собственная одежда превратилась в лохмотья. Но предпочел бы более скромный наряд: неудобно пользоваться щедростью, ничего не давая взамен. Однако отказываться от подарков Ронзангтондамени было бы жестоко.
Женщина Гнона с неудовольствием поглядела на засмотревшегося посланца.
— Говори, скороход! — резко бросила она.- Или ты уснул?
Посланец моргнул, повернулся к ней:
— Госпожа и Женщина Урнгура, Повелительница Шугра, Ее Величие Королева приглашает тебя, Ронзангтондамени, Женщина Гнона, госпожа и сестра, присутствовать на пиру в честь величайшего над великими, Бога, Владыки и Судии, Могучего, Доброго, Восставшего над богами и светилами, Хаора Всесокрушающего, сегодня, после захода солнца!
Посланец отбарабанил все единым духом и замолк.
— Приду! — Ронзангтондамени вынула из кошелька серебряную монету и бросила скороходу. Тот поймал монету, поклонился и вышел.
— Пир? — спросил Санти.- Это интересно?
— Много еды, немного музыки и совсем мало удовольствия! — ответила Женщина Гнона.- Но Королевский Дворец стоит посмотреть! Если ты хочешь, я возьму тебя с собой.
Ронзангтондамени и хотелось, чтобы юноша сказал «да», и не хотелось этого. Зная Королеву, Приближенных ее, да и прочих Женщин, она справедливо опасалась, что Санти покажется привлекательным не только ей одной. Кроме того, он был чужеземцем, а закон запрещал Женщинам Урнгура приближать к себе чужеземцев. Но ведь покупает же сирхар девушек! Почему тогда ей нельзя? Разве это не одно и то же?