— Но ты же их дал, зачем думать о том, что будет потом?
Этот ответ, как я уже знал, был для Чечилии принци-пиальным: для нее не существовало ни прошлого, ни бу-дущего; важно было лишь самое непосредственное на-стоящее, текущий момент. И все-таки я настаивал:
— Но предположим, что больше я тебе денег не дам.
И все-таки я настаивал:
— Но предположим, что больше я тебе денег не дам. В таком случае будешь ты встречаться со мной, как и прежде?
Она некоторое время смотрела на меня, потом ска-зала:
— А разве мы не встречались, когда ты мне ничего не давал?
260
Скука
Фраза, подумал я, — само совершенство, но ее неуве-ренная, сомневающаяся, вопросительная интонация, словно Чечилия не была убеждена в том, что говорила, наводила на мысль, что в случае, если я и в самом деле перестану платить, она может пересмотреть вопрос о на-шей любви. Впрочем, подумал я, и этого тоже нельзя было утверждать с уверенностью. Насколько я понимал, Чечилия, в сущности, просто не знала, что она сделает в том случае, если я перестану платить, потому что, счита-ясь, как я уже говорил, только с настоящим и при этом будучи совершенно лишенной воображения, она не мог-ла представить себе, какие чувства вызовет у нее моя финансовая несостоятельность, то есть каким станет пос-ле этого ее желание заниматься со мною любовью — большим или меньшим, или останется таким же, как было, или совсем пропадет. Я сказал:
— Послушай, я хочу предложить тебе вот что. Вместо того, чтобы давать тебе то пять, то десять, то двадцать, то тридцать тысяч лир, я готов раз в месяц выплачивать тебе сумму, размеры которой мы могли бы установить вместе. Что ты на это скажешь?
Она тут же запротестовала — так протестует человек, которому предложили заменить какой-то милый обычай, пусть абсурдный, но поэтический, чем-то более разум-ным, но прозаическим.
— Нет, нет, пусть останется так, как есть. Ты бу-дешь давать мне сколько хочешь и когда хочешь, безо всякого распорядка. По крайней мере это всегда будет сюрпризом.
Так что и на этот раз мне не удалось заманить Чечилию в ловушку купли-продажи и превратить ее из суще-ства таинственного и неуловимого в обыкновенную, скучную продажную женщину. И это естественно, поду-
261
Альберто Моравиа
мал я, ведь деньги, которые мы платим проституткам, наделяют нас правом обладания именно потому, что не только тот, кто их дает, но и та, что их получает, рассмат-ривает их как компенсацию за совершенно определен-ные услуги. Иными словами, любовник проститутки зна-ет, что, если он не заплатит, женщина его оттолкнет, но, с другой стороны, и женщина тоже знает, что, если она взяла деньги, она обязана даться. Мне же было хорошо известно, что Чечилия отдавалась мне по причинам, не имеющим ничего общего с деньгами, и, со своей сторо-ны, отнюдь не считала, что принятые деньги ее к чему- либо обязывают. Однажды я получил этому доказатель-ство: после того, как очередной раз я сунул ей в руку деньги, я вдруг увидел, как она их отталкивает и при этом твердит: «Послушай, не надо, я не хочу, побудем сегодня как брат с сестрой», — и в этих ее словах не было ни малейшего расчета, а одно только полнейшее равноду-шие к деньгам. Тем не менее ассигнации остались у нее в руке, и вскоре она переложила их в сумочку. Таким обра-зом, деньги, покуда они лежали у меня в кармане, каза-лись мне символом обладания, но стоило им перекоче-вать в сумочку Чечилии, как они становились символом невозможности обладания. К тому же, хотя Чечилия и знала теперь, что при каждой встрече со мной ее ждут деньги, это ни в коей мере не изменило характера ее посещений, которые как были, так и остались случайны-ми, экспромтными, сомнительными, проблематичными. Мало того, что она продолжала приходить ко мне не чаще двух-трех раз в неделю, в точности так, как поступала еще до всяких денег, — ее голос, колеблющийся и неуве-ренный, когда она сообщала мне по телефону час встре-чи, свидетельствовал о том, что свидания наши зависят от каких-то загадочных, но совершенно самостоятель-
262
Скука
ных, никак не связанных с деньгами обстоятельств и обязательств.
Мало того, что она продолжала приходить ко мне не чаще двух-трех раз в неделю, в точности так, как поступала еще до всяких денег, — ее голос, колеблющийся и неуве-ренный, когда она сообщала мне по телефону час встре-чи, свидетельствовал о том, что свидания наши зависят от каких-то загадочных, но совершенно самостоятель-
262
Скука
ных, никак не связанных с деньгами обстоятельств и обязательств.
Первым следствием моего маниакального стремле-
ния завладеть Чечилией, играя на ее корыстолюбии, ста-
ло то, что расходы на эксперимент привели меня к сбли-
жению с матерью, к которой до сих пор я обращался
лишь за самым необходимым. Теперь я уже жалел, что
выказывал в прошлом столько презрения к деньгам; я
понимал, что таким образом я приучил ее к мысли о моем
бескорыстии, от которого сейчас охотно бы отказался,
ибо теперь в отношениях с Чечилией мне приходилось
играть роль не то чтобы скупца, но человека чрезвычай-
но экономного. Но сделанного не воротишь: когда-то я
желал быть бедным и разве мог я предположить, что