— Кот, ты гений! — закричала Лада, бросила сачок, подхватила меня поперек живота и чмокнула. — Конечно! Сквозняк!
Мы бросились отворять окна, форточки и даже входную дверь. День был сухой и ветреный, и наша квартира быстро очистилась от остатков злобных хронофагов, и лампочка на рукоятке сачка поголубела. Но первое, что произошло после открытия нами форточки, было явление Ворона, ворвавшегося в кабинет с хриплым карканьем. Говорить он не мог, а только неразборчиво каркал.
— Быстро в ванну! — закричала Лада, устремляясь туда же, и начала крутить рукоятки аппарата для производства живомертвой воды. — Все вопросы потом!
«Потом» — это было растяжимое понятие. Прошло три дня, прежде чем к Ворону вернулся дар речи и он смог рассказать нам, что на целую неделю или даже больше наша квартира стала недосягаемой — она просто отсутствовала в настоящем. Не то чтобы вместо нашей двери было пустое место — нет, просто Ворон не мог найти нашу дверь, никак не мог, хотя соседскую дверь нашел без труда. И окон наших на месте не было. К счастью, премудрейший преминистр догадался, что у нас неполадки с хроностазисом, то есть, проще говоря, со шкафом, и просто караулил на ближайшем дереве, когда наконец наши окна проявятся в Здешнем пространственно-временном континууме. Отлучался он только поклевать чего-нибудь съедобного и глотнуть воды из лужи. Простыть он простыл еще тогда, во время слежки, под дождем, а поскольку необходимые профилактические меры приняты им не были — кто же знал, что он так надолго застрянет на улице, при плохой погоде, зимой! — болезнь зашла далеко, он потерял голос, осип, охрип, кашлял, чихал… — и так далее.
— Ах слежка!.. — воскликнула Лада.
Я же говорил — время лечит. Неприятности с хронофагами заставили Ладу совсем позабыть о своей сердечной драме.
Но до этого восклицания с момента возвращения Ворона прошло еще три дня. А пока — пока мы с трудом выяснили, какой же у нас нынче день, быстро катившийся к вечеру.
Была пятница следующей недели. И уже почти наступил март.
— Батюшки! — схватилась за голову Лада. — Это я, получается, почти что две недели прогуляла! Без больничного! И на работу не позвонила, не предупредила! Что будет! Меня уволят!
Мы переглянулись. Увольнение Лады грозило нам лишением постоянного источника дохода, скудной диетой, отсутствием необходимых для жизни милых радостей в виде конфет к чаю или табачку к трубочке, а также нервотрепкой, связанной с поисками нового места работы, подделкой документов и прочими хлопотами.
— Надо что-то придумать, — сказал Домовушка, почесывая свежую шишку. — Без службы, особливо без жалованья, тебе, Ладушка, ну никак не можно. Тем паче теперь, когда нас так много… Может, с Вороном Вороновичем потолковать, присоветует, чай, что-либо…
Лада объяснила, что в ближайшие часы или даже дни Ворон Воронович присоветовать ничего не сможет по причине полной потери голоса.
— Ой, да соврать надо что-нибудь! — квакнул безапелляционно Жаб. — Помнится, моя супружница была на такое вот весьма способная, такие объяснительные мне писала в случае, если я… ну… увлекался, — закачаешься! Ты к ней обратись, Лада, все ж таки соседи мы. Присоветует.
Лада хмуро шмыгнула носом и промолчала.
Присоветует.
Лада хмуро шмыгнула носом и промолчала. А я объяснил, что Лада соврать никак не сможет, поскольку ее магическая природа того не позволит. Не может она врать, и точка. А супружницу, то есть бывшую сожительницу Жаба, пьющую нашу соседку, привлечь также не представляется возможным, поскольку она с Ладой не разговаривает, вернее, разговаривает — сталкиваясь с ней на лестнице или на остановке троллейбуса, поливает ругательствами.
Жаб с некоторым восхищением квакнул:
— Да, это она умеет! — и умолк.
— Нужен больничный, — сказал Рыб, до того молчавший. — Я, конечно, не сторонник лжи, но в таком экстраординарном случае… Может быть, ты сходишь к врачу, а, Лада?
— Но я же совершенно здорова! — простонала Лада. — Абсолютно! Я не могу болеть, как обыкновенные люди!
— И больничный задним числом не дадут, — сказал я.
— А может, дадут! — вдруг завелся Жаб. — У нас же теперь все больные! А тут — стопроцентное здоровье! Это же ненормально, факт! Надо исследовать, почему это — все кругом больные, а она — здоровая! Может, ее и в больницу положат! Для опытов!..
— Я тебя сейчас самого в больницу направлю для опытов! — рявкнул Пес на Жаба. И обернулся к Ладе: — А и впрямь, может, бланк больничного подделать? Ты же сможешь, ты ж все можешь!
— Это-то я смогу, — задумчиво произнесла Лада, — но ведь одним больничным не отделаешься… Надо будет рассказать, что и как, а я слова не вымолвлю… Лживого, я имею в виду…
И тут мне в голову пришла гениальная идея — как, впрочем, все идеи, которые приходят мне в голову.
— Я знаю, что нужно сделать! — заявил я. — Немедленно — пока рабочий день еще не закончился — мы звоним Ладе на службу, и кто-то из нас — пожалуй, лучше всего это получится у Домовушки — начинает врать, что он, Домовушка то есть, это бабушка Лады, и что Лада тяжело больна, на больничном, и что раньше не могли позвонить, потому что телефон не работал, был сломан, а она — бабушка, то есть Домовушка в роли бабушки, — совсем старенькая, на улицу не выходит и из автомата звонить не умеет… А сегодня телефон заработал, и вот бабушка звонит, чтобы, значит, предупредить, а Лада еще пару дней поболеет, а подойти к телефону она не может, потому что у нее жестокая ангина и она совсем потеряла голос.