— Ой, Ворон, что ты меня все пугаешь да пугаешь! Никто не пострадал.
— Лада!.. — снова начал было Ворон и запнулся на полуслове. Я ринулся посмотреть, что это его так удивило.
Дверь в Бабушкину комнату была открыта. Как ни странно, свет там действительно горел, только какой-то синеватый. И воняло чем-то химическим — то ли серой, то ли еще чем-то противным. Я пригляделся: лампочка здесь тоже взорвалась, но волосок остался цел, он-то и светился синим холодным светом.
Лада смастачила себе новое платье и крутилась теперь перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон. Старое платье из чешуек валялось на полу и очень напоминало кожу, сброшенную змеей. Еще на полу, на кровати, на кресле валялись раскрытые журналы мод — «Бурда» и «Неккерман». На одной из журнальных красоток я увидел нечто похожее на платье Лады из змеиной кожи, только менее облегающее и менее откровенное. Теперь же Лада надела что-то вроде пеньюара — прозрачное, воздушное, со множеством рюшечек, оборочек и воланчиков.
В этом наряде присутствовала только одна пуговица — на животе, и при малейшем движении он распахивался, выставляя на обозрение пижамку из черного плотного кружева.
— Лада! — воскликнул я. — Ты решила завести себе любовника?
Ее тонкие бровки опасно сдвинулись над переносицей.
— Думай, что говоришь, Кот! — гневно сказала она.
— А ты думай, что делаешь! — завопил Ворон. — Что это ты на себя напялила?
— Платье, — сказала Лада, возвращаясь к прежнему своему занятию. Она подбоченилась, соблазнительно изогнув талию, потом повела плечиком. Выражение ее лица не оставляло сомнений — она чрезвычайно нравилась себе в этом новом туалете.
— Ладушка, — плачуще промурлыкал я, — это же домашняя одежда! Пеньюар называется! Вот, гляди! — в одном из раскрытых журналов я углядел что-то подобное тому, что было надето на Ладе, и сунул ей этот журнал. Журнал был не на русском и даже не на английском языке, но слово «пеньюар», написанное латинскими буквами, я, слава богу, прочитать смог. Лада посмотрела на страничку и рассеянно спросила:
— Ну и что?
— Как это «ну и что»? — возмутился я. — Ты читать умеешь? Здесь все написано!
— Написано, — согласилась Лада. — Написано, что это — пеньюар, то есть платье для вечерних приемов. Вечерние платья всегда так выглядят, как будто ночные рубашки.
— Лада, но пеньюар — это совсем не то, что платье для коктейля, — вступил в разговор Ворон. — Пеньюар — это все-таки домашняя одежда. Элегантное неглиже. Нечто вроде домашнего халатика. Одевается поверх ночной сорочки или пижамы. В пеньюаре можно принимать гостей с утра, приблизительно до десяти часов пополуночи. После указанного времени эта одежда считается неприличной…
— Правда? — спросила Лада дрогнувшим голосом. — А я думала… — Она покраснела, как спелый помидор.
Я перелистнул несколько страничек в журнале.
— Вот миленькое платьице — смотри! — обратился я к Ладе. Платье, на которое я указал, ничем особенным не отличалось. Главное — оно не было коротким, не имело разрезов, и декольте было маленькое-маленькое, почти под горлышко. — Очень славное платьице.
— Ничего особенного, — фыркнула Лада, но тут же поинтересовалась жалобно:
— Тебе что, правда нравится?
— Ну не так чтоб очень, — сжалился я. — Просто, по-моему, оно лучше подойдет к случаю. Ты не забывай, что вечеринка у нас — это совсем не то, что вечерний прием у них. В вечернем платье тебе будет неудобно. Нужно что-то более нейтральное.
— Самая нейтральная одежда — это джинсы и свитер, — сказала Лада.
— Да! — обрадованно кивнул я. — И главное — тебе так хорошо в джинсах и в свитере!
— Я каждый день хожу в джинсах и свитере, мне надоело, — отрезала Лада. — Хочу платье!..
Кое-как мы нашли такой фасон платья, который удовлетворял требованиям Лады и при этом был достаточно скромен. Когда Лада появилась в нем в кухне, одобрение было единодушным. Платье темно-синего цвета прекрасно гармонировало с голубыми глазами Лады, оно не облегало фигуру тесно, но в то же время слегка подчеркивало то, что нужно, юбка была прямая и чуть выше колен, а воротник-стоечка приятно оттенял белую шейку.
Лада прошлась туда-сюда, подражая походке манекенщиц, и мы все зааплодировали. По-моему, мы были довольны не столько платьем, сколько тем, что теперь Ладу можно было выпустить на улицу, не опасаясь неприятных последствий. Лада раскраснелась от удовольствия, несколько раз поклонилась нам и убежала переодеваться в халатик.
И мы наконец пообедали.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,
предновогодняя
В лесу родилась елочка…
Песня
Назавтра Лада свое новое платье не надела. Я удивился: почему?
— Ой, Кот, как ты не понимаешь, я же хочу Новый год встретить в новом платье. А если я его сегодня надену, оно будет уже не новое!
Вот поди пойми этих женщин: зачем вчера надо было так торопиться, заставлять всех сидеть голодными, оставить целый квартал без электричества — и все равно пойти на работу в старом вытянутом свитере и потрепанных джинсах?
— А сегодня ты не хочешь принарядиться? У вас же наверняка никто работать не будет, предпраздничный день все-таки…
Она махнула рукой.
— А, им все равно, как я одета. Да и мне тоже все равно.