— А это тебе откуда известно? Не сама ли Бабушка тебе это сказала? Но если она врала и в этом случае? Тогда и прежнее ее утверждение было ложью — я имею в виду утверждение о вашем происхождении из другого мира!
— Нет, это-то как раз не ложь! — покачал головой Ворон. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы Лада солгала?
— Нет, но это ничего не доказывает! Может быть, она врет хорошо. Талантливо. И ее на вранье просто еще не поймали.
Талантливо. И ее на вранье просто еще не поймали.
— Никак нет, — по-прежнему покачивая головой, грустно сказал Ворон. — Она не умеет. Попроси ее что-нибудь солгать — и ты увидишь. Это невозможно.
— А подделка документов? Это то же самое, что вранье, — а она подделывала документы. И неоднократно. И Бабушка подделывала.
— Я же тебе объяснил — она не может произнести ни слова неправды. Физически не в состоянии. А подделка документов — это всего только отображение на бумаге несуществующих на самом деле событий и дат. Это не ложь в прямом смысле слова, то есть не высказанная ложь, понимаешь? Да что Лада — ты сам у нас всего только начинающий маг, но попробуй солги что-нибудь. Вот увидишь, у тебя не получится.
— Ну какой же я маг! — засмущался я. Мне, конечно, было приятно слышать такое лестное о себе мнение. — Я так, подмастерье пока что… — Мне хотелось сказать Нечто иное: что я не маг, что уметь пользоваться магическим прибором — еще не значит быть магом, что я вообще не хочу быть магом, а мечтаю опять превратиться в человека… В общем, я много чего хотел сказать.
— Подмастерье в магическом деле называется фамулус. Ученик то есть, — пояснил Ворон. — Ну давай, попробуй, — подзадорил он меня. — Скажи, например, что ты — собака.
— Нет, зачем же величать себя таким бранным словом. Я кот… То есть человек… То есть…
Я запутался.
— Ну хорошо, скажи… Скажи, что ты — птичка. Это ведь не бранное слово?
— Нет, — согласился я. — Не бранное. Я… я… я…
Я не смог. Как ни пытался назвать себя птичкой, у меня ничего не получалось. То есть слова из меня не выдавливались. До тех пор, пока я не придумал такой вариант:
— Где-то в глубине своей души я — птичка…
— Что означает, что в птицу тебя тоже можно было бы трансформировать, — заметил Ворон глубокомысленно, скорее для себя, чем для меня. — Вот видишь, а без оговорок утверждать, что ты есть птица, ты уже не можешь, потому как это будет вранье. Ложь, говоря иначе. Возвращаясь же к нашим баранам, я повторю: — будь добр до завтрашнего утра составить мне полный список…
— До утра я не успею, — прервал я его. — И список полный я не составлю. Фантастики сейчас развелось слишком много, я не упомню даже то, что читал, не говорю уже о том, чего не читал. И при чем здесь бараны?
— Неважно, — сказал Ворон. — Значит, все, что упомнишь, — чтобы утром у меня на столе был список. Спокойной ночи! — Он вылетел из кабинета, а я остался сидеть на стульчике перед пишущей машинкой. В машинку был вставлен листочек.
Как назло, и как это всегда бывает, все перепуталось в моей голове. Если я помнил название, я никак не мог сообразить, кто автор. Или же точно зная, что вот у этого автора есть роман о том-то и том-то, с многочисленными мирами и переходами между ними, я никак не мог вспомнить название книги. Или же вылетело из головы все: и автор, и название — зато остались в памяти обложка и сюжет.
Кое-как, с грехом пополам я настучал списочек из пяти или шести книжек. Помнится, там был Сташефф с его чародеем и с его магом, «31-е июня» Пристли и что-то еще. Во всяком случае, Ворон получил требуемое и вручил наутро Ладе составленный мною список с поручением найти требуемые книги как можно быстрее.
Во всяком случае, Ворон получил требуемое и вручил наутро Ладе составленный мною список с поручением найти требуемые книги как можно быстрее.
Вот так все и началось — я имею в виду трудовые будни на моем новом поприще. Конечно, я сам этого хотел — не зря же с такой настойчивостью добивался у Лады позволения носить магопенсне и обучения плетению магионной сетки. Но я же не знал, чем это все закончится! А закончилось все очень для меня невесело.
О, где вы, беззаботные деньки минувшего лета! Где вы, ночные чаепития и неторопливые беседы за чашечкой чая с молочком или же — изредка, чтоб не привыкать чрезмерно к такой роскоши, — со сливочками, густыми, жирными, божественного вкуса!.. Где вы, приятные пробежки по соседским кухням, небесполезные в гастрономическом отношении и безусловно полезные для здоровья!..
Увы! Всего этого я был теперь лишен. Денно и нощно я занимался теперь с Вороном, или — когда позволяло время и было на то у Лады желание — с ней, с нашей Ладушкой, нашей чародейкой. Я заучивал наизусть заклинания и наговоры, зазубривал заговоры и рецепты, учился распознавать полезные и вредные растения, а также существа и вещества. На мои робкие попытки протеста — дескать, мне все это не нужно и вряд ли когда-нибудь пригодится — Ворон отвечал только одним способом — очень больно клевал в темечко.
— Мне лучше знать, что тебе пригодится, что нет. И вообще, учу как умею — как меня учили, даже нет, меня еще не так учили! — каркал он раздраженно. — Человек не может знать, что ему пригодится, и чем больше он узнает в процессе обучения, тем легче ему потом в процессе применения своих знаний на практике.