Я сел на хвост и немного поразмыслил. Пораскинул, так сказать, мозгами.
Если он будет вот так реветь всю ночь, то праздник он нам испортит — это как пить дать. То есть если праздник не получится, виноват в конечном итоге буду все-таки я. Потому что я мог изо всех сил доказывать свою невиновность Ворону, Домовушке и даже самому Псу, но перед собой я не умел кривить душой. И я знал, что виноват. То есть не так сильно виноват, как Пес, конечно — он обязан был думать своими мозгами, — но все-таки…
— Ладно, — сказал я. — Скажем Ладе. И прости меня, пожалуйста. Я, например, тебя простил… — Я действительно простил его, после того как осуществил свою маленькую месть. — Сегодня праздник, нельзя в Новый год обижаться.
— Я не обижаюсь, — буркнул Пес. — Я должен был сам понимать, что ты… ты… Что ничего хорошего ты придумать не можешь. Ты — черный, и не только снаружи. Что только Лада в тебе нашла!
— О, многое, — спокойно сказал я. — Во-первых, я мягкий, пушистый, приятный в общении. Я мелодично мурлычу, я прекрасный собеседник, потому что умен и образован. Кроме того, я обладаю магическими способностями и потому являюсь соратником и помощником Лады в ее труде. Я развлекаю ее, когда ей скучно, утешаю ее грусть, разгоняю тоску и за компанию веселюсь с ней. Шерсть моя хорошо пахнет или не пахнет никак. Помимо всего я красив и своим внешним видом услаждаю ее взор. Список моих достоинств можно продолжить.
Кроме того, я обладаю магическими способностями и потому являюсь соратником и помощником Лады в ее труде. Я развлекаю ее, когда ей скучно, утешаю ее грусть, разгоняю тоску и за компанию веселюсь с ней. Шерсть моя хорошо пахнет или не пахнет никак. Помимо всего я красив и своим внешним видом услаждаю ее взор. Список моих достоинств можно продолжить.
— О, — зарыдал Пес, совсем как герой какого-нибудь из сериалов, столь любимых нашим Домовушкою, — зачем, зачем ты переступил этот порог! За что мне такая мука! — И слезы вновь обильно оросили его белую шерсть.
— Это не я. Это судьба, — сказал я. Я и в самом деле так думал.
Но — правду говоря — я несколько не то чтобы раскаивался, но все же немножко сожалел о случившемся. Мне было жалко Пса и жалко праздника, который грозил не получиться, а — самое главное — месть исполненная оказалась совсем не такой приятной, как сама мечта о мести, которую я лелеял в течение последних дней. Пожалуй, если бы можно было повернуть время вспять… Но нет! Ведь тогда бы я не узнал того, что узнал: месть не так сладка, как кажется, иногда стоит пожертвовать своими планами, чтобы не портить окружающим настроения. А что настроение было испорчено, я легко убедился, когда все мы уселись за праздничный стол.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
праздничная
Заздравную чару
До края, до края нальем…
К одиннадцати часам основные приготовления были завершены.
Праздничный стол был накрыт на полу, на большой белоснежной скатерти. Домовушка (я ему помогал) симметрично расставил блюда с закуской, бутылки с напитками, приборы и салфетки. Пироги с грибами, капустой, вареньем были уже вынуты из духовки, в которой разогревались, и, пока что накрытые чистыми вышитыми полотенцами, испускали умопомрачительный теплый дух. Испоганенная Петухом колбаса была кое-как обработана Домовушкою и ожидала своей участи — быть поджаренной в растопленном сливочном масле с луком и зеленью петрушки и увенчать стол в качестве главного блюда. Вазы с апельсинами, мандаринами, яблоками, орехами и конфетами на скатерти не поместились, поэтому Домовушка временно расставил их по углам комнаты.
Аквариум с Рыбом мы перенесли в комнату и установили на тумбочке таким образом, чтобы он мог смотреть вместе с нами телевизор и разделять с нами трапезу. Товарищ капитан Паук еще с утра переселился на елку и сплел себе уютную ажурную беседку. Беседка висела низко над нашим столом, так что Паук также был нашим сотрапезником.
Домовушка полюбовался столом и пригласил всех занять места. Я было направился в коридор, чтобы наложить на дверь охранительное заклятие и сплести заградительную сеть, но Ворон остановил меня:
— Ты куда это?
— Ну как же, — удивился я, — ведь уже почти одиннадцать!..
— Сегодня никаких заклятий не надо, — сказал Ворон. — Сегодня ночью нечисть и все враги наши лишены возможности перемещения. А в случае наложения заклятия нас не смогут посетить гости.
— А что, мы разве кого-нибудь ждем? — удивился я.
— А как же! — квакнул Жаб — он уже успел прискакать из кухни и даже слизнул немного сметаны из плошки с салатом из редиски и зелени. — Я в том году чуть не уписался от удивления…
— Жаб, Жаб, — укоризненно произнес Домовушка, покачивая головой. — Как не совестно, право слово!
— А что? Собрались одни мужики, так что в кои-то веки можно и поговорить по-человечески, — квакнул Жаб особенным своим — смеющимся — кваком.
— Ну это еще как сказать, — церемонно и поджав губки, заметил Домовушка.
— А что, среди нас какая-то затесалась? А ну, мужики, признавайтесь, кто из нас бабской породы?
— Видишь ли, Жаб, — начал Ворон странно неуверенным тоном, — затруднительно вообще-то объяснить, однако есть среди нас некто, кто не совсем, как ты выражаешься, «мужик». — Он произнес это слово жеманно и с французским прононсом, приблизительно так: «мюж-жик». — Но и не, как опять же ты выражаешься, «баба»… Среди сверхъестественных существ, видишь ли, это если не довольно распространенное, то, во всяком случае, не столь редкостное явление…