Мы прошли на кухню: Лада впереди, я у ее ног, а следом за нами плелся Пес, поджавший хвост. Я, напротив, хвост распушил и поставил трубой. Я был полон справедливого негодования.
Ворон, угрюмый и важный, сидел на своем насесте. Домовушкаже, пригорюнившись и проливая прозрачные слезы, устроился на лавочке у стола. А перед ним лежали злополучные доллары.
— Ну? — прокурорским тоном спросил Ворон Ладу, когда мы вошли в кухню и остановились у двери.
— И как ты объяснишь появление в нашем доме иноземной валюты?
Лада уперла руки в бока.
— Я продала платье за пятьдесят долларов, — сказала она. — А вот как ты объяснишь свое поведение?
— Спекулянтка! — сердито каркнул Ворон.
— Мы обыватели, закону послушные, — запричитал Домовушка, — мы закона не нарушаем! Мы закону повинуемся! Ежели нельзя валюту иметь, так мы ее и не имеем!..
— Газеты надо читать! — рявкнула Лада. — Телевизор смотреть! Новости! Публицистические передачи! Программу «Время»! А не только кино! Все уже можно! Даже магазины есть, где за доллары продают!
— Товарищ капитан Паук! — позвал Домовушка. — Вылезь-ка на пару слов!
Паутина зашевелилась, и Паук высунул голову из ажурного переплетения.
— Слыхал ли, в чем у нас загвоздка? Что скажешь?
Паук помотал головой, размышляя.
— Видите ли, — сказал он задумчиво, — в мое время, то есть когда я находился при исполнении, так сказать, валютные операции были, безусловно, противозаконны. Но я уже так давно оторван от окружающей действительности, к тому же, как вы, Лада, справедливо заметили, газет мы не читаем и программу «Время» не смотрим… Даже не знаю, что и сказать. Поскольку Советский Союз перестал существовать, новое государство вполне может иметь и новые законы… То есть даже и должно их иметь. Нужно поинтересоваться у того, кто был последним, так сказать, активным членом общества…
— Петух, — сказал Рыб, высовываясь из своего аквариума. — Надо расспросить Петуха.
— Ну он много вам нарассказывает, — мяукнул я. — С его мыслительными способностями… Я знаю, что когда я был еще… активным членом общества, то доллары уже имели некоторое хождение. И не только доллары.
— Ах, мне вы не верите! — скривила Лада пухлые губки. — Ладно. Я вам это припомню.
— Ладушка! — завопил Домовушка, но Лада уже развернулась и вылетела из кухни.
— Ишь, нехорошо-то как получилось! Неладно! — сокрушался Домовушка, раскатывая тесто на пироги. — Обидевшись теперича! А ведь мы ж!.. Мы ж только добра хотевши!..
— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — назидательно произнес я. Я занимался начинкой: давил орехи щипцами и выбирал ядрышки. Изюм намокал в плошечке, на плите в кастрюльке булькала картошка, жарился на сковородке лук; ароматы носились упоительные, обещая нам праздник чревоугодия. Однако настроение у нас было отнюдь не праздничным.
— И вообще, Ворон, на твоем месте я бы извинился, — добавил я, обращаясь к нахохлившемуся на насесте премудрейшему. — Все-таки…
— Тебя не спросил! — каркнул Ворон, прерывая меня — крайне, я бы сказал, невежливо. Груб наш преминистр, ничего не скажешь.
— Ты не ершись, не ершись, не ерепенься! — поддержал меня Домовушка. — Умел пакостить — умей ответ держать. Где это видано — чуть головушку не прободел девчоночке-то клювом своим железныим!.. — Домовушка всхлипнул и утер слезу, оставляя тесто на усах и щеках. — Бедняжечка о семье радеет, о домашних своих, с себя платье продала… А какое платье-то? — вдруг всполошился он.
— Бедняжечка о семье радеет, о домашних своих, с себя платье продала… А какое платье-то? — вдруг всполошился он. И помчался в комнату, где Лада сушила голову: — Слышь, Ладушка, а платье-то каковое ты продала? Неужто обнову новогоднюю?.. Дуется покамест, — сообщил он нам вполголоса, вернувшись в кухню. — А продала она то самое… деяние бесстыжее, что вначале смастачила, ежели помните… Змеёву шкуру. И ладно. Соблазну не будет на себя пялить стыдобищу такую. А ты, Ворон, — добавил он строго, — немедля ступай винись! Не то…
— Что? — нахально спросил Ворон. — Без обеда оставишь? Без вас обойдусь! — С этими словами он сорвался с места и вылетел в форточку.
— Ну все, — расстроенно сказал Домовушка. — Снова наклюкается, как пить дать. Ух, Бабушки на вас на всех нету!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ,
в которой мы ждем гостя
Командовать парадом буду я!
Остап Бендер
В шесть часов Лада пришла в кухню. Петуха, весьма недовольного, она держала под мышкой.
— Все здесь? — спросила она, обводя нас строгим взглядом. — Кот, позови Ворона!
— Не могу, — мурлыкнул я. — Он удалился. В форточку.
— Ах так! — Тон Лады ничего хорошего для Ворона не обещал. Обещал только плохое. — Ну хорошо. Тогда поговорим без него. А ты, Кот, после нашего разговора наглухо закроешь все форточки. И Ворона до завтрашнего утра домой не пускать. Всем ясно?
В глубине ее синих глаз промелькнули мстительные молнии. А в голосе прозвучали отдаленные раскаты грома. Нет, не завидовал я Ворону, совсем не завидовал в тот момент!
— Нынешним вечером я жду гостя, — сказала Лада. — Он починит дверцу шкафа. А перед этим мы с ним будем ужинать. Все это время всем сидеть в кабинете. Тихо, как мышам, когда кот охотится. Ясно? Паук, я вас попрошу, убедите Петуха не ходить в мою комнату.