Канителью были украшены герани и фикусы, кактусы и дубовая поросль на подоконнике. Даже Рыб высунул голову из своего аквариума, попросил ниточку дождика и обмотал им кустик водоросли.
Потом журнальный столик придвинули вплотную к елке и застелили красивой скатеркой — красной, бархатной, с золотыми кистями.
— А это зачем? — спросил я.
— А сюда подарки после положатся, — сообщил Домовушка. — От Дедушки Мороза. И внучки его, Снегурки.
Я хмыкнул. Домовушка шутил очень серьезно.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
в которой я поручаю Псу важное дело
Сказать, что вы простодушны, как ребенок, сэр, значило бы сделать детям комплимент, которого не заслуживают девять младенцев из десяти.
Сыщик Кафф
Тридцать первого декабря Домовушка с утра объявил «всеобщую помойку». По очереди, разумеется. И очень сокрушался, что в нашей квартирке негде пристроить баню.
— Уж как я Бабушку просил, как умолял, найди, говорил, хоть какое-никакое местечко, чтоб баньку-то наладить, а она мне, что-де нет такого местечка и найти его негде, разве что в шкапу, да в шкапу опасно, поскольку там время стоит; она и в шкап-то никого не пускала, ежели кому поглубже надо было залезть, окромя как с веревкою вкруг поясницы обвязанной…
Я удивился. Я еще не отвык удивляться всяким волшебным штучкам. Глубина шкафа, на мой взгляд, не превышала полуметра. Ну, может быть, от силы сантиметров шестидесяти.
— И-и, милай, да там идти-идти, ноги сбить, сапоги стоптать, и до конца не дойдешь, до задней, то бишь, стеночки, — покачал головкой, видя мое удивление, Домовушка. — Там изверение какое-то иное, не такое, как у нас.
Я не понял, что Домовушка понимал под словом «изверение», и переспросил.
— Я так мыслю, — сказал Домовушка шепотком, чтоб не слышал Ворон, — что там звери дикие да незнаемые водются. В глубине, конечно, потому как у входа никакого зверья я не видывал. А я токмо до третьего поворота доходил, где у нас кадка с елкою помешается. Однако помнится мне, как Бабушка Ворону растолковывала, что-де глубина шкафа сего таковая от изверения иного и что изверений всего видимо-невидимо…
Но Ворон с его феноменальным слухом конечно же услышал и не преминул встрять в разговор.
— Измерение, а не изверение, сверхъестественно невежественное ты существо! А ты, Кот, — обратился он ко мне сварливым тоном, — когда ты наконец оставишь свою вздорную привычку обращаться с вопросами к этому неучу? Спросил бы у меня, я бы тебе объяснил, что Бабушка, модифицируя платяной шкаф в стационарный хроностазис, была вынуждена выйти из нашего измерения в соседние: шестое, седьмое и восьмое.
— Я не хотел тебя беспокоить, — вежливо сказал я. — И потом, у меня каникулы. Я думал, ты не прочь отдохнуть от моих вопросов.
— Не прочь, как же — да ты его ни хлебом, ни кашею не корми, дай только языком побалаболить! И все почуднее, подиковиннее слова избирает — чтоб, значит, мне невдомек было, о чем это он там толкует. А ну, мыться быстро, а то не гляну, что ты у нас преминистр ученый, и на слова твои мудреные не погляжу, веником загоню! — Домовушка, кажется, рассвирепел.
— По-моему, тебе известно, что я принимаю ванну только в том случае, когда она нужна мне в лечебных целях, — заметил Ворон, перепархивая на всякий случай повыше. — Сегодня я чувствую себя вполне здоровым и не намерен мочить свои перья…
— Поговори мне еще, поговори — я тут же Ладе скажу! Где это видано — в Новый год да с грязным телом!
Ворон поворчал немного для приличия и удалился в ванную.
— Каждый год такое повторяется — не хочет мыться, хоть ты тресни! — пожаловался мне Домовушка. — А разве можно в новогоднюю ночь, не помывшись? Что Дедушка Мороз об нас подумает? Что неряхи мы, неумытые замарахи. Из-за одного вот такого грязнули.
Это было уже второе упоминание Деда Мороза за последние дни, и я задумался: может быть, слова Домовушки об этом сказочном персонаже — вовсе не шутка и не метафора? В конце концов, в существовании домовых и ведьм — простите, чародеек, — я тоже убедился совсем недавно. И, возможно, новогодняя ночь сулит мне встречу еще с одним героем сказок?
Но пока что было утро последнего дня старого года, и Домовушка колдовал на кухне, в то время как Лада нежилась на пуховой перинке, а мы мылись в порядке строгой очередности: вначале Рыбу поменяли воду в аквариуме, затем Жаб поплавал в свое удовольствие в теплой водичке, потом Паук загнал в ванну Петуха, и они довольно долго плескались там, оставив на полу многочисленные лужи. Петух отправился в кухню, на насест Ворона — сохнуть, а Ворон, препираясь, сначала пожелал, чтобы я подтер пол, он, видите ли, не мог принимать ванну в нечистом помещении, потом он заставил меня выдраить и саму ванну, потому как перья его наимудрейшества были, видите ли, чрезвычайно деликатного свойства и при малейшем намеке на инфекцию теряли свой блеск и прочность. Наконец Ворон погрузился в воду, обильно приправленную шампунем, и потребовал от меня, чтобы я читат ему вслух книгу, потому что, видите ли, он не привык, как некоторые, тратить время зря, а желал использовать его с пользой. То есть приятное совмещать с полезным. Я не знаю, что при этом было приятное, а что — полезное; для читки он выбрал истрепанный томик сказок «Тысяча и одной ночи», в котором, по причине его восточного происхождения, не было никаких намеков о переходе из нашего Здесь в Светелградское Там.