Несколько раз я был бит — не больно, полотенцем по спине, — но ни разу никому не удавалось отнять у меня то, что я приобрел.
К сожалению, мое человеческое прошлое мешало мне. Обычные коты с удовольствием употребляют сырые продукты. Но мне — мне-то перед употреблением нужно было подвергнуть продукт тепловой обработке! Не мог я есть сырое мясо или рыбу!
Однажды я не утерпел. На первом этаже на кухонном столе размораживалась курица. А хозяйка ушла к соседке смотреть телевизор — утренний показ Марии (или Марианны), святое дело! Некоторые пенсионерки в нашем доме предпочитали смотреть сей киношедевр в компании — наверное, чтобы сразу обсудить просмотренную серию.
Это был не какой-нибудь тощий синий магазинный цыпленок — нет, это была жирная курица с базара, с округлыми ногами и полной грудью. Весила она килограмма три, не меньше. Я с трудом уволок ее в кусты и сел отдышаться.
Что дальше? Развести прямо здесь костер и изжарить ее на открытом огне? Но, во-первых, вряд ли я справлюсь со спичками. Во-вторых, вряд ли я смогу приготовить курицу хорошо. Она обязательно с одной стороны подгорит, а внутри будет сырая. То есть я ее испорчу, а портить такой качественный продукт непростительно. А в-третьих — и весьма немаловажное соображение, доложу я вам! — вдруг меня кто-нибудь увидит? Кот, поджаривающий на костре курицу! Это зрелище может свести человека с ума. Мне же прибавит славы, а я не гонюсь за славой. Я скромный.
Потом я подумал о своих соратниках — я имею в виду обитателей пятьдесят второй квартиры. Ведь все они, за исключением, может быть, Рыба — я не знаю, чем питаются караси в природных условиях, — все они хищники, вынужденные довольствоваться кашкой с молочком. А ведь их организмам тоже требуется мясо! И никто, кроме разве что Ворона, не имеет возможности удовлетворить свою потребность в животном белке.
И я принес курицу домой.
Ах, что тут началось!
Если бы я только мог подозревать, что несчастная, ощипанная кустарным способом, замороженная в бытовом холодильнике «Донбасс» птица вызовет такую бурю, я бы никогда и не помыслил приобрести ее!
Домовушка, открыв мне дверь — он всегда впускал меня и Пса, когда мы возвращались с прогулки, — всплеснул лапками и возопил:
— Скоромное! Куда, куда, с дичью-то нельзя!
Но я уже вошел.
Некоторые честные (Пес, например) сразу же начали клеймить меня позором, называя некоторыми неприятными словами, как то: «вор», «негодяй» и совсем уж плохим словом «подонок».
Ворон явно был смущен. С одной стороны, его желтые глаза горели жадным огнем — Ворон алкал мяса. С другой — положение его в семье, чин советника и преминистра в будущем не позволяли ему опускаться до столь низменных желудочных вожделений. И Ворон промямлил:
— Да, Кот, это ты погорячился… Не стоило…
— Что значит «не стоило»! — возмутился Домовушка. — Мы тут Ладу бережем, охраняем, пылинки с нее сдуваем, запреты и условия блюдем, чтоб заклятие не нарушить, не в руку будь сказано. — Суеверный Домовушка поплевал, нагнулся и постучал кулачком по паркету. — А он птицу битую в дом волочит! Ой как негоже! А ты, преминистр, советник наипервейший, всего-то и говоришь, что не стоило! Тьфу!
Пес продолжал бубнить нехорошие слова, иногда срываясь на собачье рычание, и в этом рычании я ясно различал крайнее раздражение — в мой адрес, разумеется. Я решил перейти к активной обороне.
— Я не понимаю! — закричал я, выгибая спину. Шерсть встала торчком, когти как-то сами собой, без моего участия, выпустились. — Я не понимаю! Я несу домой добытое с риском для жизни (тут я малость приврал, не было риска для жизни, не было даже риска просто быть побитым), хочу вас всех накормить, забочусь об окружающих, не съедаю в одиночку! А вы! Я знаю, что Лада не ест мяса. Но где написано, в каком законе сказано, что нам тоже мясо нельзя? Ворон, а ну-ка!
— Да, действительно, — пробормотал смущенный Ворон, — Лада, конечно, не может употреблять мясные продукты в пищу и не может даже их приобретать для нас, но если вы помните, Бабушка, бывало…
— Ой, а ведь да… — растерянно произнес Домовуш-ка.
— Бабушка и колбаску когда-никогда, и сало приносила… Но до прихода Лады съедали до шкурочки.
— А что, Лада дома сейчас? Дома, да? — разозлился я окончательно. — Что, эта несчастная курица такая большая, что мы до ее возвращения съесть не сможем? Я что, мамонта принес?
— Сможем, сможем, не волнуйся, — успокоил меня обрадованный Ворон. — Домовушка, ты ее готовь, как хочешь, но я попрошу оставить мне одну ножку сырой.
Я предпочитаю жареную, — заметил я. — Обмазать ее сметанкой, на бутылку — и в духовку.
— Какая бутылка, какая бутылка, и без всякой бутылки управлюсь, вот еще вздумают, бутылки им! — Домовушка, как всякая опытная стряпуха, не терпел указаний и замечаний на тему, что и каким способом стряпать. Он подавал результат на стол и требовал оценки, но не дай бог ему было услышать, что то или иное блюдо можно было приготовить по-иному, а уж о том, что кто-то где-то ел подобное и нашел более вкусным, чем у него, Домовушки, вообще лучше было не заикаться, если вы не хотели потом неделю, а то и две есть три раза в день пшенную кашу.