— Спасибо, — мурлыкнула Лёня, всовывая Катерине Ивановне в карман халата бумажку в пять гривен.
— Спасибо, — равнодушно сказала Катерина Ивановна и ушла.
Счастье просто, что Лёня не была магиней и могла врать безнаказанно и бессовестно!
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ,
в которой мы попадаем в безвыходное положение
Кроме изображения надежды на носу корабля есть еще якорь, но какой толк от якоря, если я не нахожу дна, чтобы бросить его?
Капитан Катль
Я сидел в кресле, нагретом Катериной Ивановной, и смотрел на Ладу с тоской, недоумением и страхом.
— Спасибо, — равнодушно сказала Катерина Ивановна и ушла.
Счастье просто, что Лёня не была магиней и могла врать безнаказанно и бессовестно!
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ,
в которой мы попадаем в безвыходное положение
Кроме изображения надежды на носу корабля есть еще якорь, но какой толк от якоря, если я не нахожу дна, чтобы бросить его?
Капитан Катль
Я сидел в кресле, нагретом Катериной Ивановной, и смотрел на Ладу с тоской, недоумением и страхом.
Что-то с нами будет?
Пес тихонько подвывал, не имея слов, которыми бы мог выразить свою скорбь.
Домовушка выполз из-под тахты, утирая ладошкой слезы с мохнатого личика.
Жаб — чтобы Жаб обошелся без приключений, такого быть не могло! — спрыгивая с подоконника, задел невидимого окаменевшего Шурика, и по комнате загудело, как если бы ударили в гонг. А Жаб сильно ушибся.
— Понаставляли тут!.. — квакнул разгневанный Жаб, потирая бородавчатый свой лоб. И добавил несколько непечатных слов.
— Тихо ты!.. — каркнул Ворон возмущенно. — Мало того что ты сквернословишь, так еще чуть было не угробил нашего претендента! Кот, а ну-ка сделай претендента зримым! Ну вот, так и есть! — добавил он, когда я повиновался его приказу. Шурик (вернее было бы сказать, статуя, изображавшая Шурика) упал, к счастью, не на пол и теперь полулежал, упершись носом в спинку кресла.
— О чем шум? — спросила Лёня, входя в комнату. — Что опять случилось?
— Да вот, чуть было не раскололи этого… Как ты его обозвал? Президентом, что ль? Мальчонку, бишь, закаменелого чуть Жабка наш не порушил, — пояснил Домовушка. — И сам зашибся.
— Бедняжка! — воскликнула Лёня, имея в виду не Жаба, конечно, а незадачливого медбратика.
— Нужно бы его в уголок задвинуть, — предложил я. — А то и вправду расколотим. Тем более что он, мне кажется, не каменный вовсе, а стеклянный.
Ворон задумчиво смотрел в потолок.
— Не отмечено, — сказал он, изучая трещину в штукатурке. — Засыпание, следующее за поцелуем, отмечено. Окаменение также отмечено. Кроме того, возможен вариант превращения в чудовище либо в дикого зверя, скажем, в медведя… Но чтобы в практике имело место остекленение субъекта… Не знаю, не знаю…
— Не было известно — значит, будет, — сказал я и постучал по животу Шурика когтем. Звук был, как будто я царапаю стеклянный стакан. — В конце концов все когда-нибудь происходит впервые. Ты не про него думай, ты про Ладу думай.
— А что про нее думать? Вывод и так ясен, — каркнул Ворон грустно. — Она зачарована.
— Но кто мог ее зачаровать? И как?
Лёня на все расспросы Ворона повторяла уже изложенную версию: никого, мол, не видели, ни с кем не разговаривали, ни один предмет руками не трогали. Ни прутика, ни веточки. И уж тем более веретена.
— А ты хоть знаешь, как оно выглядит, веретено-то? — спросил с сомнением Пес, когда мы вчетвером — он, Лёня, Домовушка и ваш покорный слуга — передвигали в дальний угол остекленевшего Шурика. — Ты хоть раз веретено-то видела?
Лёня видела веретено на картинке и давала голову на отсечение, что ничего похожего Лада во время прогулки в руках не держала.
— Ну, положим, голова тебе еще пригодится, — сказал я. — С другой стороны, я совсем не уверен, что веретено или что-то вроде него имело место. Не кажется ли тебе, Ворон, что мы имеем дело с рецидивом — помнишь, ты объяснял мне, что все эти предосторожности: гвозди в стенах, замки и запоры, и чтобы на улицу не выходить с непокрытой головой или после захода солнца, да и наше трансформирование, — все это было направлено на то, чтобы избежать рецидива. Может быть…
— Кот, ты гений! — воскликнул Ворон.
Более того — пусть это и нескромно, но истина превыше всего! — он меня обнял! Обеими своими крыльями! И сказал, что вот он и дожил до того дня, когда яйца (он имел в виду меня) учат курицу (то есть самого Ворона). Мне показалось, что он несколько преувеличил, но факт остается фактом: он похвалил меня во всеуслышанье и признал мое превосходство.
— Конечно, это рецидив, — сказал Ворон, возвращаясь на свое место на спинке кресла. — Конечно, она уснула из-за заклятия, наложенного на нее еще во внутриутробном состоянии. А Бабушки, которая могла бы… — Тут он уронил слезу, утер глаз крылом и продолжал прерывающимся от волнения голосом: — Ну раз Бабушки с нами нет, а Кот, естественно, не в состоянии справиться при нынешнем уровне его знаний и навыков, нам нужно разработать ряд мероприятий, направленных на избавление Лады от ее нынешнего неадекватного состояния…
— Не словесами непотребными пустословить, дело делать надобно! — вскричал вдруг вконец расстроенный Домовушка, и мы вздрогнули. — Ладушку нашу как от сна колдовского пробудить, подъять? Каковою силою она погублена — то ведомо, и что Коток наш не в могуществе еще покамест — то тоже не тайна тайная. Ты лучше обскажи, как горюшку-то помочь, твое преминистерство!