— Ой, девка-то ушла, а какой нынче день да год, мы и не узнавши…
— Девяносто седьмой, — сказал Пес, вылизывая кашу с тарелки. — Двадцать девятое мая. И карбованцы не в ходу, а такие… Гривны называются. И доллары вполне законно можно на те гривны поменять. За один доллар дают одну гривну восемьдесят копеек. Или что-то вроде. Я ей, Лёне этой, немножко гривен отдал.
— По миру пустишь, наши-то кровные денежки расточать! — всплеснул лапками Домовушка. — Вот так, ни за что, деньги отдавать незнамо кому…
— Да ладно тебе, Домовушка, — прервал я неуместные его излияния. — Девчонка нам помогла очень.
— Да, и неизвестно еще, что ее ждет, — поддержал меня Пес. — Что она дома скажет, если только дом свой найдет — без денег, без документов, неизвестно где четыре года…
— Четыре года… — эхом отозвался враз погрустневший Жаб. — Моя-то небось за это время…
— Четыре года… — повторил за ними я и задумался. Я чувствовал себя обиженным. Обделенным. Из моей жизни пропали, были вычеркнуты, украдены кем-то — неизвестно кем — целых четыре года! За это время я мог бы окончательно освоить магию, прочитать множество книг, посмотреть множество фильмов… Да мало ли что я мог сделать за целых четыре года жизни!
— Что вы повторяете, как попугаи, «четыре года, четыре года»! — гаркнул Ворон. — Скажите спасибо, что только четыре, а не сорок! И что адаптироваться Ладе в этой среде будет не так уж трудно! И что пока еще есть время…
— Какое время? На что время? — не понял я.
Ответил мне Домовушка:
— Ежели слишком уж долго наша Лада домой не возвернется, в ее Там, — так они, родители ее, и ждать устанут. Другую наследницу родят али найдут, уж не знаю. Так что времени ей отпущено — на все про все — годков пять…
— Пять, не пять — какая разница! — каркнул Ворон сердито.
— А даже если и пять! За пять лет горы можно своротить, а не только в Там вернуться!
— Легко сказать… — буркнул я. Несвойственный вообще-то мне пессимизм заставил меня приуныть. Бабушка Лады искала пути в Там лет восемьдесят, а уж она была магиня — не нам с Ладой чета!
— Не вешай нос, Кот! — подбодрил меня — кто бы вы думали? — Ворон. — Если твой потенциал сложить с потенциалом Лады, вы не только Бабушку, вы даже и Василису Премудрую за пояс заткнули бы! Но надо учиться, учиться и учиться! И чтобы Лада проснулась.
— А там — в Там! — радостно воскликнул я. Пессимизм мой как рукой сняло.
— Попадем в Там, стану человеком, — мечтательно произнес Жаб, и глаза его затянулись пленкой. — Пить брошу, честное слово! Бабу себе найду, серьезно чтобы, чтоб жениться… На сантехника выучусь, чтоб постоянный доход. А то у нас, на заводе — два раза в месяц только, аванс, зарплата, аванс, зарплата — на три дня после получки всего и хватало, а потом сидишь, телевизор глядишь, ни тебе выпить, ни закусить… Тоска!
— А зачем тебе постоянный доход, если ты пить бросишь? — съехидничал Рыб.
— А книжки покупать! — заявил Жаб. — И в библиотеку запишусь! И в театр пойду! В оперный!
«Мечты, мечты…» [14]
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ,
в которой Лёня возвращается
Джентльмены только тогда джентльмены, когда ведут себя по-джентльменски.
Миссис Тафтс
А пока нужно было трудиться.
Ворон, этот фанатичный сторонник политики кнута и пряника, выразив мне поощрение, просто обязан был так или иначе дать мне понять, что недоволен мною, и погнал меня в кабинет изучать вышеупомянутое произведение Урсулы Ле Гуин. Как вы помните, я задолжал ему реферат.
До обеда я трудился над книгой. Правда, лапы мои так и не дошли до бумаги и ручки — я зачитался этим прекрасным произведением и забыл про все на свете, даже и про обед, не говоря уже о каком-то там реферате. И был жестоко наказан: Ворон не только больно клюнул меня в темечко, но также, набравшись нахальства, лишил меня заслуженной миски с похлебкой (а Домовушка сварил любимый мною молочный супчик с вермишелью!).
— Кто не работает, тот не ест! — высокомерно заявил Ворон, обнаружив, что к написанию реферата я даже и не приступал. — Четыре года я жду этот несчастный рефератишко! И пока я его не дождусь, ты есть не будешь. Dixi.
То есть «Я сказал».
Я бы плюнул на него и на его слова с высокой колокольни и отправился бы себе обедать, но это вредоносное создание по принципу «Назло маме уши отморожу!» тоже отказалось от обеда. Чтобы сидеть на спинке стула и следить за моим прилежанием. И целиться в мое многострадальное темечко каждый раз, когда ему покажется, что моя работоспособность падает.
Ему-то что — он терпеть не может молочные и любые другие супы!
А Домовушку, когда тот пришел звать нас к столу, он изгнал, противным непререкаемым тоном заявив, что нам надо работать, чтобы «инициировать магопотенциал Кота», и «что хронокризис нарушил нормальное течение процесса обучения…» и так далее. Домовушка испуганно кивнул и испарился, получив, впрочем, обещание Ворона отпустить меня ужинать.
И я почти до темноты скитался по морям Архипелага, покорял драконов и спасался от преследования жуткой тени, вызванной из царства мертвых [15] …
Эта гнусная птица заставила меня читать ему вслух, а потом еще и задиктовывала свои соображения по поводу прочитанного, которые я должен был записать, а потом перепечатать на чистовик.
И я почти до темноты скитался по морям Архипелага, покорял драконов и спасался от преследования жуткой тени, вызванной из царства мертвых [15] …