— Ты гля, он драться лезет! — еще радостней, чем прежде, завопил Жаб, отбрасывая полотенце и устраиваясь так, чтобы ему было лучше видно. — Он бойцовский, не какой-нибудь бройлер! Вишь, хохлится!
Петух заквохтал яростно и наскочил на Ворона, выставив вперед клюв. Ворон хладнокровно взлетел и, совершая круги над мечущимся по полу Петухом, клевал его время от времени прямо в пунцовый гребешок. И тут я впервые за все время моего пребывания в этом доме услышал голос Паука.
— Отставить, — скомандовал он тихо, очень тихо и вроде бы совсем не властно, а даже как-то равнодушно, робко даже: — Отставить.
Петух замер, пытаясь вытянуть крылья по швам. Гребешок его, дернувшись, поник. И Ворон замер на лету, едва не свалившись, но ухитрился мягко спланировать на пол на почтительном расстоянии от драчуна. Да что там! Даже я, хоть и не занимался ничем недозволенным, а спокойно сидел себе, то есть полеживал, на лавочке, поскольку подушечка моя бархатная вчера сгорела, — даже я почувствовал себя как-то неуютно, и мне захотелось отставить хоть что-нибудь, только я никак не мог придумать, что именно.
А голос, шедший из самой глубины ажурных переплетений и узоров, продолжал все так же спокойно и буднично:
— Лейтенант, доложите обстановку на вверенном вам участке.
Петух откашлялся и начал:
— На вверенном мне участке происшествий нет, больных нет, отсутствующих нет. Докладывает лейтенант… лейтенант… — Петух, как и все мы, забыл после трансформации свое имя.
— Достаточно, лейтенант. Благодарю за службу.
— Служу Советскому Союзу! — гаркнул Петух во все горло и завершил фразу победным «кукареку!».
— Вольно, — скомандовал Паук. — На будущее подавать рапорт на вечерней и утренней поверке, дважды в день. Личный состав на поверку не строить, достаточно вашего присутствия.
Штатских старше вас по званию не задирать, их распоряжения выполнять, как мои приказы. Вам ясно?
— Так точно! — гаркнул Петух. — Разрешите вопрос?
— Разрешаю.
— Кто из штатских старше меня по званию?
— Все, — сообщил Паук по-прежнему спокойно и мягко. — Лада — полковник, Ворон — подполковник, Домовушка, а также Пес — в чине майора, остальные — старшие лейтенанты. Я — капитан милиции Паук.
— Так точно, товарищ капитан. Разрешите идти?
— Идите.
Петух, вытягивая носочек, как солдат почетного караула, промаршировал мимо нас на выход. Мы затаив дыхание следили за ним, пока он не завернул за угол коридора, а потом облегченно вздохнули и переглянулись. С опаской переглянулись. Кому как, а мне не очень понравилось, что нас произвели в офицеры.
— Ммм… Э-э-э… — промямлил Ворон, — конечно, спасибо, товарищ капитан Паук, но только…
— Да полно вам, Ворон, — все так же мягко сказал Паук, вылезая из своей паутины и приступая к починке разрушенного Петухом участка. — Просто Паук. Это для лейтенанта все эти чины, звания — чтобы хоть немного привести его в чувство. Ему будет легче, если он будет слушаться приказов. Натура такая.
— А… да. Мгм, — согласился Ворон. — Но все равно спасибо.
— Не за что, — вежливо ответил Паук.
Этот долгий, насыщенный событиями день завершился поздним вечером, когда мы, на всякий случай убрав аквариум Жаба и миску Рыба, собрались в кружок перед кухонным окном. Лада сплела магическую охранительную сетку на дверь, а на окно не стала. Мы проводили эксперимент.
Цели эксперимента:
а) узнать, что или кто покушался на нас прошлой ночью;
б) выяснить, было ли это нападение случайным, или же его спровоцировало отсутствие дома Лады;
в) найти быстрый, безопасный и не очень грязный способ борьбы с нападающим на нас существом (или веществом).
Мы с Псом заняли места на переднем крае. Ворон сидел на своей жердочке, вооружившись сегодня магопенсне — вчера он просто не сообразил нацепить на клюв этот ценный прибор. Лада устроилась в ложе бельэтажа — на моей скамеечке, поставленной достаточно близко от окна, но в то же время так, чтобы не мешать нашим с Псом оперативным действиям. Домовушка с двумя ведрами живомертвой воды обосновался в коридоре, чтобы в случае непосредственной опасности принять необходимые меры. Здесь же прохаживался важной походкой Петух. Паук на этот раз покинул паутину и сидел у Петуха на шее, чтобы в нужный момент дать ему команду кукарекнуть. Мы несколько раз отрепетировали свои действия и обнаружили, что Петух будет слушаться беспрекословно только Паука: невзирая на многочисленные попытки вбить в его голову, что все живущие в нашей квартире — его, Петуха, начальство, он признавал непосредственным своим командиром одного лишь Паука. Нам пришлось смириться.
В одиннадцать часов вечера в узкую щель между форточкой и рамой пополз вонючий дымок. Шерсть у меня на загривке вздыбилась, а Пес тихо зарычал. Лада махнула рукой, и от дыма оторвался клочок и спланировал ей на ладонь.
— Осторожно! — крикнул я. — Обожжешься!
Лада засмеялась.
— Ах, как вы меня напугали! — смеясь, сказала она. — Я ожидала чего угодно, каких-то злобных порождений ада или врагов из далекого царства-государства, а всего-то к нам пожаловали безобидные магиончики… Что же ты, Ворон, вчера сплоховал, не разобрался?
— Безобидные? — закричал я.
— Я ожидала чего угодно, каких-то злобных порождений ада или врагов из далекого царства-государства, а всего-то к нам пожаловали безобидные магиончики… Что же ты, Ворон, вчера сплоховал, не разобрался?
— Безобидные? — закричал я. — Ничего себе безобидные! А Рыб, который чуть не погиб? А мы с Псом и с Вороном, обгоревшие?! А Жаб?!!