Но они не бежали. Продолжали стоять, тупо глядя перед собой, и не обращали внимания на двух оборванных людей с оружием в руках.
— Ничего не понимаю! — пробормотал Харальд и, подойдя к ближнему рабу, юноше с иссиня?черными волосами, потряс его за плечо.
Тот вскинул большие, словно у теленка, глаза. В них была печаль, а за ней — покорность, смешанная со страхом.
— Чего ты стоишь? — спросил Харальд громко. — Стража разбежалась! Разогни эти прутья и беги!
Юноша затрясся, словно его внезапно охватила лихорадка, лицо его под слоем пота и пыли побелело. Он поспешно опустил взгляд и замер, казалось, прекратив дышать…
Харальд едва не плюнул с досады. Что раб не понял слов, это ясно, но что его так испугало?
Перемещаясь к хвосту колонны, он невольно пересчитывал пленников: пять, десять, двадцать… всего их оказалось сто семнадцать. И все стояли молча и неподвижно, точно скованные невидимой тяжелой цепью, которая проходила не только через руки и ноги, но и через сердца.
— Они как мертвые, — сказал Младший, оглядываясь на серую людскую массу.
В арьергарде обоза были еще три телеги, набитые всяким барахлом. В одной из них обнаружилась даже клетка, населенная сердито квохчущими курами. Птицы суетились, расшвыривая во все стороны перья, а на людей смотрели с подозрением.
Рабов наверняка кто?то охранял, сзади тоже, скорее всего, ехал отряд стражи. Но все бежали, и лишь оброненный кем?то из возчиков кнут указывал на то, что тут кто?то был.
Охрана испугалась троих человек!
Когда вернулись, Йофрид обстругивала кинжалом веточку, а лежащий рядом с ней пленник был неподвижен, желая, должно быть, по примеру насекомого, притвориться мертвым.
Но его выдавало сиплое сдавленное дыхание.
Только сейчас Харальд обратил внимание, что на лобовой части шлема захваченного воина выбито то же самое изображение, что и на монетах — ступенчатая пирамида.
— Не пытался сбежать?
— Нет. — Девушка улыбнулась. — Лежал смирно…
— Тогда попробуем его разговорить. — Харальд присел на корточки рядом с пленником и потряс его за плечо. — Эй, разноцветный, открой глаза!
Пленник поднял веки и воззрился на бывшего Владетеля с откровенным ужасом. Потом губы его разлепились и выплюнули несколько слов.
Харальд ободряюще улыбнулся, и пленник, поняв, что его не будут убивать прямо сейчас, несколько осмелел — затараторил со скоростью сороки.
Харальд не пытался пока понять чужую речь, просто сидел и вслушивался, как в шорох ветра в кронах деревьев, как в журчание ручья, прыгающего с камня на камень, в щебетание птиц, приветствующих восходящее светило…
— … и прокляты на тысячи лет и вы, и ваши потомки! — Он едва не подпрыгнул от неожиданности, когда осознал, что понимает то, о чем говорит пленник.
— Как тебя зовут? — спросил Харальд. Пленник поперхнулся, словно ему в рот влетела здоровенная муха. Глаза его полезли на лоб, а по щекам разлился нездоровый румянец. Казалось, еще немного, и обладатель некогда роскошного халата лопнет. Но обошлось.
— Ты?ы?ы? — спросил он, шипя, как простуженная змея. — Отк?кх?кх?куда знаешь язык? Ты же из Неприобщенных?
— Только что выучил, — ответил ему Харальд, решив пока проигнорировать непонятное слово «Неприобщенные». Язык и губы легко изгибались, рождая звуки и складывая их в слова местного наречия столь естественно, словно бывший Владетель говорил на нем с детства. — Так как тебя зовут?
— Отуэлл, — ответил пленник оторопело. — Десятник седьмой охранной дорожной сотни…
— Прекрасно, — улыбнулся Харальд, но от его улыбки допрашиваемый затрясся. — Расскажи?ка мне, десятник, что это за обоз и куда вы направлялись?
— Обычный обоз на службе Вечного Государя, да не закончится его правление, — буркнул Отуэлл. — Везли…
— На чьей службе, на чьей? — вступил в разговор Младший. Он тоже времени не терял, привыкал к местному говору.
— Вечного Государя, да не закончится его правление, — ответил Отуэлл, явно повторяя заученную словесную формулу. В голосе его слышалось удивление — как это собеседники могут не знать таких простых вещей?
— Титул, должно быть, такой, — сказал Харальд сыну, а повернувшись к пленнику, бросил:
— Ну а что за обоз?
— Везли собранные в Залесной провинции за последний год подати.
С деньгами все оказалось просто. Осталось разобраться с людьми.
— А что там за скованные позади телег? Преступники?
— Часть — да, — дернул головой десятник. — Но большинство — пожертвованные Вечному Государю, да не закончится его правление, люди.
— Рабы, значит, — хмыкнул за спиной Младший и спросил:
— А чего же они не разбежались, когда твои соратники, десятник, дали деру?
— А зачем бежать? — Отуэлл улыбнулся. — Неповиновение Вечному Государю, да не закончится его правление, обречет их на такие муки, по сравнению с которыми нынешняя их судьба — приятный отдых!
— Ну?ка, давай про своего государя подробнее, — нахмурившись, сказал Харальд. — Кто он, откуда взялся и почему неповиновение ему столь гибельно?
Десятник поперхнулся, в ужасе глядя на святотатца, что осмелился задавать такие вопросы, но, оправившись, начал рассказывать.
— Кто он, откуда взялся и почему неповиновение ему столь гибельно?
Десятник поперхнулся, в ужасе глядя на святотатца, что осмелился задавать такие вопросы, но, оправившись, начал рассказывать. Из его путаной речи выяснилось, что Вечный Государь (да не закончится его правление!) правит в этих местах почти тысячу лет, — Харальд на этом месте недоверчиво покачал головой, а Младший хмыкнул, — что его земли тянутся на юг, восток и север, а за их пределами людей нет, только Неприобщенные, которые должны бежать от одного вида воинов Вечного Государя.