— Нет, — прошептал Харальд Младший, с трудом пропуская воздух через пересохшую глотку. — Невероятно! Не может быть! Сгинь, морок!
Ему казалось, что он кричит, а на самом деле губы едва двигались, рождая шепот.
— Все может быть, — отозвался Харальд. Он смотрел в лицо сыну и видел себя, молодого, сильного… и еще видел глаза Асенефы, яркие, как молодая трава.
Воспоминания причиняли боль, но в этот момент она была даже приятна. — Здравствуй, Младший!
— Здравствуй… отец. — Слово упало, как тяжелый камень, и видно было, какого труда стоило служителю Больного Бога произнести его. Лицо его стало одного цвета с балахоном. На нем жили только ставшие неестественно огромными глаза.
Они обнялись, и, только почти уткнувшись в волосы отца, Харальд Младший понял, что они не светлые, а совершенно седые.
— Тебе не стоило сюда приходить, — сказал он с усилием, отстраняясь. Глаза щипало, а из груди рвался дурацкий, такой детский крик: «Где ты был все эти годы, отец?»
— Почему? — удивился Харальд.
— Больной Бог… он живет внутри меня, и тебе повезло, что сегодня я — это я, а не оболочка для гнусной твари! — с чувством проговорил Младший. Глаза его сверкали, а губы кривились. — Он ненавидит магов и если бы решил, что ты опасен, то попросту убил бы тебя. Моими руками!
— Я более не маг, — сказал Харальд, нахмурившись. — Ценой освобождения от Книги стала потеря колдовских способностей.
— Как я завидую тебе! — воскликнул Младший.
— Ты смог освободиться от рабства, я же — самый жалкий из рабов! Если надо хозяину — лечу, а вдруг придет такая необходимость — буду убивать. Я уже делал это, и не раз… Я уничтожал Владетелей, одного за другим, как кроликов, и никто не мог остановить меня!
Его трясло, словно в лихорадке. На щеках появились заметные даже в полумраке багровые пятна.
Харальд ощутил, что его распирает гнев. На судьбу, которая так жестоко распорядилась жизнью сына, сделав ее совсем другой, чем у отца, и в то же время сходной. Хотелось вытащить меч и разнести на куски статую бога, стереть с мраморного лица бесстрастную улыбку.
Сдерживало только четкое осознание того, что это не поможет.
— Я пытался бороться с этим, но не смог! Не смог! — Последние слова Младший почти выкрикнул.
— Успокойся! — произнес Харальд жестко, кладя руку на плечо сыну и ощущая под пальцами твердые, точно камень, мышцы. — Твоя участь страшна, и я понимаю тебя как никто другой. Проклятая Книга также держала меня в рабстве, делая жизнь пустой и бессмысленной. Но не для того я воскрес из небытия, чтобы простить богу то, что он отнял у меня сына!
Младший слушал, глаза его блестели надеждой.
— Пусть я более не Владетель, но клянусь самой священной для мага клятвой — Цветом своим, что найду способ освободить тебя от власти бога! — Слова звучали напыщенно, но Харальд чувствовал, что не в силах выражаться конкретнее. Слишком сильны были чувства и слишком слаб рассудок, чтобы справиться с ними.
— Спасибо, — сказал Младший с горькой усмешкой. — Хотя я не особенно верю, что у тебя получится. Но уже то, что ты пришел, вселяет в мое сердце веру в невозможное! Она не даст мне отчаяться окончательно!
— Я никогда не клялся зря! — сказал Харальд зло. — Сделаю все, чтобы выполнить обещанное! А как ты попал под власть бога?
— Долгая история. — Младший помрачнел, на щеках его заходили желваки. — По собственной глупости и трусости.
— Мир жесток, — покачал головой Харальд, — всякая тварь готова воспользоваться твоими слабостями, но мало кто способен научить, как стать сильнее.
— Точно, — кивнул Младший. — А где ты был, отец? Ведь я искал тебя!
Харальд дернулся, точно от удара:
— Даже если бы нашел, то это доставило бы тебе мало радости. Одно скажу — я не знаю ничего о том, что произошло за эти годы.
— Случилось много всего… — Младший замялся, видно было, что он колеблется. — Я был… в замке Триз, пять лет назад.
— И что там? — Сердце Харальда словно обдало теплой водой, яркой волной нахлынули воспоминания: серые стены над зеленой щетиной леса, обветшалый ров, неистребимый запах дыма, кабаньи головы на стенах…
— Замка больше нет! — Каждое слово гулко отдавалось в голове, как в обширной пещере. — Он разрушен лесными варварами! Рода фон Триз более не существует!
Жаль.
Харальд почувствовал себя так, словно его бросили в ледяную воду: замок уничтожен, родичи погибли — как такое может быть?
Когда он вновь взглянул на сына, то увидел, что лицо Младшего странно преобразилось. Глаза потемнели, вокруг них залегли тени, рот сложился в жестокую усмешку.
— Отец, уходи быстрее! — проговорил он. — Я чувствую, что во мне пробуждается бог! Лучше не рисковать!
Харальд хотел возразить, что он не боится никакого бога, но взглянул на сына и невольно вздрогнул. Сквозь человеческие черты начинало проступать нечто страшное, нелюдское.
— Я ухожу, — Харальд повернулся, махнул на прощание рукой, — но вернусь обязательно, и тогда мы посмотрим, кто сильнее — человек или бог!
В большой зале постоялого двора «Зеленая жаба» сладко пахло прелой соломой.
Несмотря на вечернее время, посетителей было немного, и хозяин заведения мог из?за стойки наблюдать за всеми.
Ревел огонь в камине, шушукались о чем?то в углу темные личности, забредшие на огонек из расположенного неподалеку речного порта, шумно гуляли завсегдатаи. На этих хозяин не обращал особенного внимания — зачем смотреть на то, что и так видишь каждый день?