— Неси то, что не подгорело, а также самого лучшего пива.
Пока ждал заказа, стол перед ним вытерли, да еще и постелили скатерть. Белую, с желтыми пятнами, оставшимися после стирки. Богатому гостю оказали высшую степень уважения. Вон все остальные столы голые, покрыты ножевыми шрамами, на одном и вовсе громоздится горка костей, на другом лежит разбитый кувшин, а рядом с ним темнеет мокрое пятно…
Мясо оказалось хоть и не подгоревшим, но жестким, словно подметка. Жевал Свенельд без всякого аппетита. Если бы не зверский голод, есть вообще не стал бы.
Зато пиво ему понравилось. В меру горькое, в меру крепкое, оно словно само лилось в горло, оставляя легкий привкус хмеля.
К тому времени, когда он прикончил второй кувшин, посетители разошлись, только давешние певуны у стойки еще пытались что?то мычать, колотя кружками по столу.
— Родовитый господин желает комнату? — с этим вопросом подошел, судя по всему, сам хозяин — желтолицый мужик, до странности напоминающий сома.
Свенельд задумался. Надо ехать, но сил уже нет. Да и оторвался он за сегодняшний день на много верст. Вряд ли преследователи решатся передвигаться ночью.
— Да, — сказал он, доставая из кошелька золотую монету. При ее виде глаза хозяина расширились. — И самую лучшую!
— Всенепременно, — прохрипел желтолицый, принимая монету двумя руками, словно драгоценность. — Сейчас подготовим!
Он исчез, будто унесенный ураганом. Маг остался один.
Потянулся к кувшину и досадливо крякнул, обнаружив, что в нем ничего нет. А когда ставил пустую посудину на пол, то стукнула входная дверь, и в помещение вошел невысокий старик.
Седая борода падала ему на грудь, нечесаные белые волосы опускались на плечи. Глаза бессмысленно смотрели в одну точку, говоря о том, что их обладатель слеп. Одежда выдавала нищего, сквозь многочисленные прорехи просвечивало исподнее. За спиной болталась странническая сума; сквозь серую ткань угадывались очертания чего?то похожего на большую книгу. В руке дед держал толстый суковатый посох. «Таким только медведей глушить!» — подумал уважительно Свенельд и тут же замер.
Что?то показалось ему знакомым в облике слепца. Сердце стукнуло тяжело, словно превратилось в камень, затем еще раз. Если убрать эту дурацкую бороду, слегка подрезать волосы, а с лица стереть морщины, то…
— Комната родовитого господина готова. — Откуда?то сбоку возник хозяин, согнувшийся в угодливом полупоклоне.
Маг не обратил на него внимания.
Он пристально смотрел, как старик с невероятной для незрячего уверенностью прошествовал к ближайшему столу и ловко уселся на стул.
— Комната готова, — повторил хозяин. На лице его читалось удивление.
— Я слышу, — раздраженно отозвался Свенельд и показал на слепца:
— Кто это?
К нищему торопилась служанка. В руках ее парила большая миска.
Хозяин оглянулся.
— Этот? Его называют Слепым Странником, — пожал он плечами. — Нищий он, да еще и не соображает ничего. Молчит всегда.
— Что же вы его пустили?
— Его все подкармливают, — серьезно отозвался хозяин. — Он не буйный и чистоплотный, вреда с него никакого. А с миски похлебки и пары ломтей хлеба в год с меня не убудет.
— Он появляется раз в год? — Свенельд со жгучим интересом наблюдал, как нищий степенно, не торопясь, ест. На манеры обычного побирушки это совершенно не походило. Те пожирают поданное жадно, да еще и оглядываясь, выискивая, чего бы утащить.
— Иногда реже, иногда чаще. — Хозяин понизил голос, склонился к уху любопытного гостя:
— Ходит так больше двадцати лет, а все не стареет! Видно, что человек непростой!
— Да уж, — Свенельд кивнул и поднялся из?за стола. Уставшее тело слушалось плохо, каждый шаг давался с трудом, но он сделал крюк, чтобы пройти мимо Слепого Странника.
Тот опустошил миску и дожевывал хлеб. Морщинистое, обветренное лицо было спокойным, а попав под незрячий взгляд синих, словно бирюза, глаз, маг вздрогнул.
Только один человек мог так смотреть, только один…
Сдерживая дрожь, Свенельд зашагал к лестнице. Неужели это Харальд, точнее то, что осталось от него после страшного обряда, уничтожившего власть чудовищной Книги над душой Белого Владетеля?
Идущего впереди со свечой хозяина маг почти не замечал.
— Разбуди меня на рассвете, — сказал Свенельд, выныривая из размышлений, когда тот остановился и распахнул широкую дверь.
В комнате было жарко натоплено, постель оказалось мягкой, а перина на ней — набита пухом, а не перьями или соломой.
Уснул он сразу, едва голова коснулась подушки.
Пробуждение было ужасным. Назойливый голос зудел над ухом: «Просыпайтесь, родовитый господин!» Свенельд боролся с желанием выругаться и спать, спать, спать…
Поднял веки с таким трудом, точно за ночь они превратились в металлические. Тело болело так, словно и не спал, суставы скрипели, будто в них насыпали песка.
— Просыпайтесь, родовитый господин! — сказал хозяин еще раз и отступил на пару шагов. Мало ли что взбредет спросонья богатому постояльцу — швырнет подушкой или еще чем.
— Сейчас встаю, — выдавил из себя Свенельд, прокашливаясь. В груди свистело, как в прохудившихся мехах. — Вели приготовить завтрак!
За окном занимался серый рассвет. Пока одевался, успел ощутить, что в комнате прохладно. Значит, и на улице не тепло. Прогреет не скоро, только к полудню. Самое начало апреля — еще далеко не лето, особенно здесь, в северных землях.