Ворота оказались закрыты, а из караулки доносился дружный храп. На одной из башен, сторожащих ворота, виднелся стальной шлем стоящего на часах воина. Он сверкал, словно маленькая звездочка.
— Эй, почтенный! — крикнул ему Харальд Старший. — Не откроешь ли ворота?
— Не, — ответил стражник коротко. — Мне за дорогой наблюдать надо. Вдруг враги появятся! Ждите, пока наши проснутся, они вам и откроют…
Он зевнул, почесался и повернулся к путникам спиной, демонстрируя полное равнодушие к их судьбе.
— Вот осел! — тихо выругался Харальд Младший. Сидя в седле, в обыденной одежде, с мечом у пояса, он совсем не походил на верховного жреца, служившего Больному Богу. — Какие враги? Откуда?
— Он прав, — хмуро ответил отец, слезая с коня. — Нельзя покидать пост.
Он постучал в дверь караулки, затем скрылся внутри. Будить стражников, судя по всему, оказалось делом нелегким. Сначала слышался голос Харальда, затем к нему присоединилось еще несколько, весьма раздраженных. Потом что?то зазвенело, и сразу стало тихо.
Вскоре бывший Владетель появился на пороге, кривясь и зажимая нос.
— Ну и воняет же там, — гнусаво сказал он. — Похоже, они пиво не столько пьют, сколько на пол выливают!
— Откроют нам ворота или нет? — беспокойно спросил сын.
— Сейчас, — кивнул отец, забираясь в седло. — Золото, захваченное из храма, пришлось очень кстати! Бывший верховный жрец усмехнулся.
— Да, вот неожиданность будет для остальных, когда они, проснувшись, не найдут меня! — сказал он.
— Надеюсь, они это переживут! — заметила Йофрид.
Дверь караулки с грохотом распахнулась, и на пороге объявился коренастый стражник толщиной с хороший дуб. Темные волосы на его голове были встрепаны, напоминая воронье гнездо, а с красного, испитого лица сердито смотрели маленькие глаза.
Он зевнул, затем повернулся и рявкнул:
— Эй, недотепы! Шевелитесь быстрее! Родовитые господа не будут ждать!
Вслед за предводителем на свет выбрались еще двое.
Эти были в кольчугах и шлемах, а один даже с копьем. Под глазом у него красовался здоровенный синяк, делающий лицо несимметричным, а его приятель охал и хватался за голову.
— Ну зачем так рано, — заныл он, потащившись к воротам. — И чего сразу бить?
— Сейчас врежу еще раз! — весомо сказал коренастый, судя по всему — начальник караула, и для убедительности показал кулак, похожий на розовый валун, поросший редким черным мхом.
Стражник мгновенно умолк.
Заскрипел запорный брус, вытаскиваемый из пазов, сами же ворота открылись бесшумно.
— Можете ехать, родовитые господа, — осклабился коренастый, почесывая выпирающее пузо.
Когда проезжали мимо него, то Йофрид ощутила запах перегара, а лошадь испуганно дернулась, будучи не в силах переносить вонь.
Не слезали с седел целый день. Когда Йофрид заикнулась о том, что неплохо бы отдохнуть, то старший из Харальдов посмотрел на нее с жалостью, но сказал непреклонно:
— Слуги Больного Бога вовсе не идиоты, а сам бог вряд ли простит то, что мы украли у него верховного жреца!
— Не простит, — подтвердил Младший, а отец его продолжил:
— Поиски наверняка начались, и скоро люди в белых балахонах выяснят, что через восточные ворота город покинули трое всадников, один из которых похож на меня, другой — на исчезнувшего жреца, а третий… Тебя в храме очень хорошо запомнили. Ведь так?
Пришлось согласиться.
Привал объявили, когда стало слишком темно, чтобы ехать дальше.
— Остановимся тут, — сказал Младший, который, как оказалось, и во мраке видел не хуже, чем днем. — Там вон хорошая поляна, а чуть дальше течет ручей.
Йофрид напрягла слух — до нее донеслось чуть слышное журчание.
Пока она занималась лошадьми, мужчины натаскали хворосту, и вскоре запылал костер, вырвав из тьмы два лица — таких похожих и в то же время разных. И в отце и в сыне чувствовалась сила, но в каждом — своя. Если Харальд Старший походил на несокрушимую скалу, над которой не властно само время, то его сын напоминал гибкий стальной клинок, заточенный до смертоносной остроты. От него исходило ощущение опасности. Не тронь — порежешься.
Поев, Йофрид завернулась в одеяло и легла у огня. Мужчины, сидевшие по другую сторону костра, молчали, слышались только треск сучьев да голос охотящейся неподалеку совы. Девушка уже начала проваливаться в сон, когда раздались первые слова.
— Что ты собираешься делать, отец? — спросил Младший тихо. — Освободив меня, ты выиграл битву, а не войну. У Больного Бога много слуг, и победить их нам вдвоем не под силу.
— Нас трое, — проговорил Харальд. — Эта женщина — последняя из оставшихся в живых Владетелей.
— Пусть так. Но даже она не поможет нам победить бога! Нет заклинаний, способных остановить его.
— Может быть, он смирится с тем, что потерял тебя, и не станет нас преследовать? — В голосе Харальда звучала надежда.
— Увы, — усмехнулся Младший. — Я хорошо знаю его, так уж вышло! Он привык, что я — его любимый и самый умелый инструмент, лучшее оружие. Скажи, простил бы ты человека, который украл меч, что ты выковал сам и носил долгие годы?
— Тогда не остается ничего иного, кроме Двери.
— Чего? — удивленно спросил Младший.
— Двери, — повторил отец мрачно. — Когда я добывал ту вещь, которую ты носишь сейчас на шее, то один… человек рассказал мне, что существуют другие миры, населенные людьми, и что попасть в них можно через нечто, именуемое Дверьми.