— Ох, мы и без того замешкались, — скривился якобы в раздумьях офицер.
А сам уже был готов отдать своим людям команду, чтобы продолжили очищать таинственное здание. Вдруг да чем можно будет поживиться?
Но тут нелегкая принесла святых братцев.
Налетели встревоженными воронами и тут же потребовали прекратить непотребство.
— Сие земля церковная, монастырская! — твердо заявил Козьма. — И токмо церкви решать, что и где здесь можно рыть!
— Да мы лишь глянем… — начал канючить Ваня, но, наткнувшись на непреклонно-твердый взгляд инока, осекся.
Почему-то снова защипало глаза. Как тогда, когда он поймал сгусток лазоревого света, выпущенный из монашеской длани.
— Засыпайте, что вырыли! — набычился Дамиан. — И про пепелище не забудьте!
Барон подбоченился. Чтобы им, дворянином и офицером, смели помыкать желторотые мальчишки в черных рясах! Да не бывать такому! Вот сейчас велит, и его воины живо раскопают это необычное сооружение…
Взглянул орлом на своих бравых молодцов и тут же осел ощипанной курицей. В глазах команды не было благой готовности тут же ринуться вперед по единому слову отца и командира. Наоборот, в них сквозило явное сочувствие словам иноков. То ли ковырять мерзлую землю неохота, то ли и впрямь верят во все эти россказни о «проклятом» месте.
— Засыпайте, — приказал. — И костер тоже…
Достал свою верную спутницу-трубку и отошел к лошадям.
— Не думаете, что псы не случайно гнали ваш экипаж именно сюда? — поинтересовался он у наблюдавшего за действиями солдат поэта.
Барков неопределенно пожал плечами. Подобная мысль приходила в голову и ему самому, но он выдворял ее прочь, чтобы совсем не запутаться во всех этих хитросплетениях.
— Вы сейчас куда?
— Мне надобно закончить начатое и побывать в Фарафонтове монастыре. А затем вернусь в город.
— Заходите как-нибудь в гости, — пригласил барон. — Я квартирую на правом берегу, на набережной.
Тепло, почти по-приятельски попрощавшись, разъехались в разные стороны.
— Я квартирую на правом берегу, на набережной.
Тепло, почти по-приятельски попрощавшись, разъехались в разные стороны.
Marlbrough s'en va-t-en guerre,
Mironton, mironton, mirontaine…
Закутавшись в теплое одеяло, продрогший Иван думал об одной странной детали, упущенной из вида бдительными братьями.
Когда он проходил мимо засыпанного землей кострища, под его ногой что-то хрустнуло. Слегка наклонившись, господин копиист разглядел полуистлевший череп.
Человеческий…
Глава 17
СОЖЖЕННЫЙ ЗАМОК
ИНТЕРЛЮДИЯ
Речь Посполитая, Подолия, Остророг, 1653 г.
— Прошения прошу, пан Юрий, там до вас человек…
Маршалок князя Остророжского, Юрий Балицкий, повернулся к гайдуку, нарушившему послеобеденный отдых.
— Что за человек?
— Говорит, от пана Глуховского. Говорит, войско ихнее близко, просят приютить.
— Ну зови, — бросил Балицкий, тяжело поднимаясь.
Минут через пять очам его предстал белобрысый парень, лет под восемнадцать, в не раз чиненной свитке, со значком на груди в виде неуклюжего герба Глуховских (коршун на красном поле). На поясе — сабля с небогатым серебряным набором на рукояти. В глазах — сознание собственной важности.
— Кто будешь? — добродушно спросил Балицкий.
— Пан Данило Меньшик, из Меньшиков. Смоленский повет, — зачем-то уточнил парень. — Состою при пане Яне Подкове, сотнике на службе пана Глуховского.
— Зачем пожаловал, пан Меньшик?
— Сотник Ян Подкова просит разрешения со своими людьми остановиться во владениях ясновельможного князя Остророжского, который в родстве с паном Глуховским состоит. У сотника и письма до его милости князя имеются…
Маршалок задумался.
Смоленский шляхтич (ну шляхтенок) тут, за версты и дни пути от его земель? Оно, конечно, всякое бывает…
— А много ли людей у сотника Подковы?
— Много, — захлопал глазами Меньшик. — Говорю же пану, сотня. Пан Глуховский взял нас на службу, земли свои охранять, а потом в свои здешние владения вызвал.
Верно, были у Глуховских какие-то земли в Литве к под Смоленском — еще за Московский поход жалованные отцом покойного короля Владислава, Сигизмундом III (мир им обоим).
Да и если подумать, верные да храбрые воины, какими шляхта русская всегда была, в нынешнее время ох как нелишни будут.
Людей у Глуховских намного меньше, чем у князя Остророжского, да и те изменить могут.
Уж и на землях князя всякое случалось.
Пана Гонисского его надворные казаки с хохотом забили канчуками. Пана Чертю собственные мужики вздели на вилы. Пана Бусю полюбовница из холопок голодом в погребе заморила. Храбрый и веселый пан Бучак от пули в спину погиб…
Далеко ли до греха?
Но все равно, что-то сомнительно все это.
Тем более что маршалку ошибок делать никак нельзя.
Ведь служит он князьям Остророжским, славнее которых, пожалуй, мало найдется родов в Речи Посполитой.
Еще из рук Ягайло — первого короля объединенных Польши и Великого княжества Литовского — получил их предок, Константин, княжье достоинство.
С тех пор то достоинство лишь росло да умножалось.
И нынешний князь, Стефан, тоже воевал храбро и чести предков не посрамил. Водил в бой «уездные хоругви» с украинских, литовских и белорусских земель, и коронное шляхетское рушение, наемников из Германии и Венгрии, и знаменитых польских гусаров, коих во всем христианском мире сильнее не сыскать.