Вывел его из такового полусонного состояния все тот же Михаила Васильевич.
— Что, друг Ваньша, гляжу, понравилась тебе канцлерова племянница?
Словно ушатом холодной воды окатил.
— Канцлера?
— Ну да, его сиятельства, графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина, сенатора и кавалера. Только намедни откуда-то из провинции приехала. Это ее первый выход в свет. Хороша Маша, да не наша!
То-то и оно, что «не наша». И не будет таковой, как Иван не тужься. Все верно, надобно рубить сук по себе. Не суйся с суконным рылом в калашный ряд.
Почти тут же и забыл о Маске…
С Брюнетой, получается, у него третий случай. А ведь Бог любит троицу. Ужель и в этот раз все обернется ничем? Нет, невозможно. Никак нельзя этого допустить.
К которому влечет мысль токмо естество,
Сладчайший бы покой явило вещество,
Когда бы только нам был общий, а с любезной,
Без коей одному быть может ли полезной,
Мы будем жить в одном веселии с тобой,
Счастливым я с тобой, ты чтима будешь мной…
Мечты, мечты…
Протяжный заунывный вой спугнул сладкие грезы.
— Беда, барин! — ойкнул с облучка кучер. — Никак, волки настигают!
Господи, этого еще только недоставало.
Тревожно пошарил под сиденьем. К счастью, коробка с пистолетами была на месте. Равно как и пороховой припас. Поправил и шпагу. Хотя, конечно, не доведи бог, чтоб пришлось пустить ее в ход. Вряд ли он продержится Долго один против целой стаи. Пусть даже и небольшой. С серыми лучше держаться на расстоянии.
Но с чего бы волкам нападать средь бела дня? Да еще почти вплотную к людским поселениям.
До Фарафонтова монастыря оставалось верст шесть или семь. Авось и удастся уйти от погони.
— Поддай, голубчик! — крикнул Иван вознице. — Только на тебя вся надежда. И на твоих лошадок.
— Да я что ж? И лошадушки, слава богу, справные. Дивно, что даже не брыкаются и не всхрапывают. А ить волки гонят.
Точно, удивительно. Обычно лошади, учуяв серого разбойника, ведут себя не так спокойно.
Господин копиист высунулся в окошко.
Кибитка мчалась вдоль заледенелого озера. По левую руку темнел лес.
Четвероногих преследователей не прослеживалось.
Полно, да не померещился ли им с мужичком вой-то?
Ага, если бы да кабы! Вот снова заскулило, заукало.
«А-у-у-у! А-у-у-у!»
И следом… лай. Обычный, собачий. Но какой-то тихий и несмелый. Как бы сомневался зверь — брехать или нет.
Что за чертовщина?! Откуда здесь взяться собакам? Разве что свора одичавших обнаружилась.
Однако час от часу не легче. Что дикий волк, что дикая собака — один хрен.
— К лесу гонят! — встревожился мужик.
— Что-то я ничего не вижу! — нахмурился молодой человек, да и взглянул окрест по-особому…
Вот и погоня, словно из преисподней, объявилась.
Десятка два или и того больше крупных псов рыжего окраса бежали по обе стороны кибитки. Держась на расстоянии в пол собачьего прыжка. Острые морды со злобно ощеренными клыками повернуты к саням, на которых притаились испуганные люди.
Отчего ж не нападают? Каков у них план? И почему их не видно обычным зрением?
С минуту поколебавшись, Барков решил пустить в ход пистолеты. Однажды не подвели, помогут и во второй раз.
После происшествия с лесными разбойниками он немного поупражнялся в снаряжении своего огнестрельного оружия. Научился довольно быстро его перезаряжать. Но это если будет хоть малейшая возможность передышки. Здесь же, как он чуял, таковая может и не представиться.
Раскрыл окошко и прицелился в одного из псов. Хорошо бы попасть в вожака, да поди ж тут разберись, кто из них предводительствует стаей.
Громыхнул выстрел.
Ух ты, попал! Рыжая тень, не издав ни звука, повалилась в снег.
И на ее месте тут же возникла другая.
Как головы гидры, подумалось поэту.
Разрядил и второй пистолет. С тем же результатом.
Ничего, ничего. Не мытьем, так катаньем. Двумя-то все едино меньше стало. А пуль и пороху у него станет. Спасибо графу Шувалову! Ровно знал, с чем Ивану столкнуться придется.
А пожалуй, что и догадывался. С его сиятельства станется. Одним словом — Приап!
Еще два выстрела — и еще два рыжих призрака долой.
А пуль и пороху у него станет. Спасибо графу Шувалову! Ровно знал, с чем Ивану столкнуться придется.
А пожалуй, что и догадывался. С его сиятельства станется. Одним словом — Приап!
Еще два выстрела — и еще два рыжих призрака долой.
Размыслили, наверное, и псы, что так-то их перещелкают одного за другим. Недаром же собака — самый смышленый на земле зверь после человека.
Разом оставив свой прежний план, они начали сжимать кольцо вокруг кибитки.
Промчав по инерции еще пару саженей, лошади стали на месте, будто вкопанные. А псам того и надо было.
Вот один из них, сначала присев на задние лапы, устремился в прыжке, нацеливаясь прямо на лошадиную холку. И упал, кровеня снег, сбитый метким кнутовищем возницы.
— Да ты, брат, мастак! — похвалил Барков.
— Могем малость, — скромно ответствовал мужичок, доставая откуда-то увесистый кистень. — Ты уж в случае чего не выдай, барин!
Хитро подмигнул седоку, поигрывая запретным оружием.
— Чего там! — перемигнулся в свой черед Иван. — Держись!
Еле успели поддеть следующего нападающего.
Так вот еще ничего. Когда нападают поодиночке. Нежели им взбредет в головы кинуться всем разом? Задавят же своей массой.