Выводы экспертов были банальны: по их высокоумному мнению, «представленные на экспертизу предметы и вещества» могли использоваться «при совершении религиозных обрядов или с косметической целью в виде препаратов для приема ванн с целью омолаживающих процедур для кожи». (Вот наворотили-то, умники).
Ничего подозрительного…
Про зеркало, между прочим, ничего сказано не было.
Наверное, экспертам оно показалось совсем обычным: маленькое, в темной от времени оправе из серебра с полустершимся изображением мужчины-сеятеля.
Вадим посмотрел в окно и на миг задумался, потом плавно опустил взгляд на стол, где был еще один акт экспертизы — по поводу отпечатков, найденных в доме Гроссмана.
И вот тут весь напрягся, забыв и о книге, и о зеркале…
Большинство принадлежало «неустановленным лицам», какие-то — горничной и самому Гроссману.
Но вот на столе, за которым нашли труп, обнаружился очень четкий и хороший отпечаток, числящийся в картотеке. Принадлежал он некоему Расулову Али Али-оглы, 1966 года рождения, дважды судимому, с погонялом Конь. Причем, как гласила приписка, ныне Расулова разыскивали в его родном Азербайджане за убийство. Кличку свою он заработал за колючей проволокой, куда угодил за нанесение тяжких телесных повреждений сторожу колхозной фермы еще в 1989 и за кражу с фермы коня, впоследствии сданного на мясо (вот сволочь!)…
Но самая пикантная подробность состояла в том, что гражданин Али Расулов числился в картотеке как признанный умершим — пропал во время пожара в рязанском общежитии, где зачем-то поселился.
Вот это уже серьезно. Очень серьезно. Потому что при любых раскладах мелкий уголовник не появился бы в доме Гроссмана просто так.
Вариантов тут два: или покойный был не так уж чистоплотен в делах, как тут распинался Толстунов (а значит, вполне мог стать жертвой неразборчивости в связях), или же… Или же отпечаток оставил его убийца. Который, между прочим, сам воскрес, получается, из мертвых.
Но поразмыслить над этой дурно пахнущей историей не удалось — зазвонил телефон.
— Вадим Сергеевич, господин майор? — прозвучал в трубке знакомый голос — Это Толстунов.
(Легок на помине!!)
— Помогите, на меня наехали! — неестественным голосом проверещала трубка.
Майор невольно прищурился от удовольствия, догадавшись, что творится на другом конце провода с помощником убитого антиквара.
«Неужто хозяин вернулся с того света?» — почему-то подумал. Вадим.
— Понимаете, — буквально щелкнула зубами трубка. — Сегодня заявился ко мне какой-то «новый русский» с братвой и требует какой-то договор… Исполнения договора… Нет, не так… выполнение договора…
Пока трубка пыталась подобрать нужные слова, Савельев все еще как завороженный смотрел на фото зеркальца…
— Но я не знаю, что это за договор, клянусь! — выла трубка.
— Он назначил встречу? Или обещал сам прийти? — спросил майор командным тоном.
— Он назначил встречу? Или обещал сам прийти? — спросил майор командным тоном.
— Нет, он уже сидит у меня в приемной! — Похоже, Жан Демьянович был буквально убит.
— Хорошо, еду.
Стенания на другом конце провода мгновенно прекратились, и полушепот донесся до майора:
— Только не опоздайте, пожалуйста…
И раздались короткие гудки…
Прихватив с собой подвернувшегося под руку Стаса на служебном «форде», он направился в офис «Рижского антиквариата».
И в самом деле — в приемной сидел здоровенный субъект лет этак между тридцатью и сорока, с вполне «новорусским» выражением лица, правда, не в традиционном (и уже устаревшем) малиновом пиджаке, а в элегантном костюме, впрочем, сидевшем на нем как седло на буренке.
Появление милиционеров, один из которых ненавязчиво придерживал на плече вполне боевого вида АКСУ, его хотя и напрягло, но ничуть не напугало.
Уже в кабинете Жана Демьяновича Вадиму удалось выяснилось следующее: господин Семен Петрович Ереминский, председатель правления ЗАО «Кавилар-Трейдинг», действительно имел на руках договор с «Рижским антиквариатом» на поставку «оговоренных предметов антиквариата» на сумму, эквивалентную ста пятидесяти тысячам евро…
— Вот ведь жуки, гражданин начальник, — буркнул здоровяк. — Я за это барахло заплатил такие деньги, а они не отдают, на вас вот ссылаются. Небось зажать хотите? — зло бросил он Толстунову. — Ну и что ты с этими тряпками фашистскими будешь делать?
— Постойте? — встрепенулся Вадим, а Стас приподнял в удивлении брови. — Так та эсэсовская коллекция для вас предназначалась?
— А вроде для скинхеда слишком молоды, — добавил Стас.
— Обижаете, гражданин начальник, — бросил Ереминский и принялся объяснять происхождение заказа.
Архив СС-мана со всем прочим добром был приобретен «новым русским» в подарок своему прадеду. А прадедушка Ереминского С. П. — тоже С. П. Ереминский — в ту, уже далекую, войну был партизанским командиром в Южном Полесье, где-то между Украиной и Белоруссией.
И вот оный гауптштурмфюрер Ганс Хрюке командовал той самой ягткомандой, что гонялась за отрядом героического предка бизнесмена.
В конце концов партизаны заманили немцев в засаду, но Хрюке вместе с остатками своих людей все же удалось вырваться.
Дедушка не раз, вспоминая молодость, высказывал сожаление, что не успел-таки посчитаться с гитлеровцем. И вот правнук, благо средства позволяли, решил преподнести старику в дар имущество врага.