Да и с чего бы ему опасаться? Ведь был в своем праве. В подведомственном ему заведении с архиерейским визитом.
Но почему Ивану тогда отказал в посещении монастыре если сам не устрашился таинственной хвори? Или нарочно выдумал ее, чтобы докучливый столичный визитер не прознал чего лишнего, чего не должно выносить за пределы его епархии. И отчего владыка Варсонофий был так хмур и невесел? Сидел в экипаже, склонив чело, подобно большой черной и зловещей птице.
Интересно, увидел ли и он своего вчерашнего гостя? Еще осерчает за то, что ослушался его прямого совета не ездить в женскую обитель. Как бы мер каких не принял. Возьмет да сгоряча и запретит выдавать Баркову старинные манускрипты. Чтоб впредь неповадно было. С чем тогда возвращаться в столицу? Как отчитаться за напрасно истраченные средства?
Ведь не сунешься же к грозному архиепископу с нелепыми оправданиями, что-де визит носил приватный и крайне безобидный характер. Еще придется рассказывать о Брюнете.
Ладно, понадеялся на русский авось Ваня. Бог не выдаст, владыка Варсонофий не съест.
И все же любопытно, что архиепископ побывал в месте, к которому столь настороженно относится местное население. Или это только померещилось Ивану после вчерашнего дурного сна?
Подойдя к вратам, он громко постучал в них кулаком.
Или это только померещилось Ивану после вчерашнего дурного сна?
Подойдя к вратам, он громко постучал в них кулаком. Некоторое время никто не отзывался, будто и впрямь всех мор взял. Но после еще двух попыток поэта достучаться сквозь толстые, обитые железом двери в них отворилось Малое окошечко, и оттуда на свет Божий глянули два небесно-голубых глаза.
— Чего угодно? — прошелестел приятный девичий голос.
Господин копиист замешкался. Ему отчего-то казалось, что на его зов откликнется какая-нибудь старая засушенная бабка-монахиня. А тут красотка юница…
— Э-э-э, мне бы девицу Хрюмину повидать… — проблеял он глупым козлом.
Брюнета перед расставаньем назвала ему только это имя, не сообщив прочего.
— Она вчера должна была прибыть в вашу обитель.
Инокиня не отвечала, лишь цепким взором рассматривала смущенную рожу Ивана.
— Я ее вещи принес, — сообщил парень.
— К нам нельзя, — наконец-то открыла рот сестрица. — У нас карантин.
И неожиданно хихикнула. С чего бы?
— Передайте, что ее попутчик Иван пришел. С вещами.
Окошко захлопнулось.
Потянулись долгие минуты ожидания.
Когда поэт решил, что уж слишком долгие и как бы уже не минуты, а даже час, он снова принялся осыпать врата градом ударов. Чувствуя при этом некоторую неловкость. Все-таки ломился в двери женского монастыря.
Внезапно одна из тяжелых створок со скрипом приотворилась, пропустив стройную женскую фигурку.
Она, Брюнета, узнал Иван.
«Или не она?» — было второй его мыслью.
Уж больно разительно переменилась. И всего за какой-то день. Или это так только кажется из-за ее черного монашеского платья? Которое, следовало признать, весьма шло к ее бледному аристократическому лицу. Сейчас, в платке, девушка еще больше походила на Ту, призрачным виденьем явившуюся ему давеча в храме Святой Софий.
— Я вот тут… — помялся парень. — Вещи, как и уговорились…
Девушка молчала. Только глядела на него своими темными угольями.
Протянула руку и так же без слов приняла сундучок. Несколько склонила голову в знак благодарности, развернулась и пошла восвояси.
Как же это? Вот так просто и уйдет? И они никогда больше не свидятся?
— Постой! Ты ведь даже не сказала, как тебя звать-величать!
Застыла на месте, уже почти поглощенная разверстой пастью врат. Обернулась к нему. С сожалением окинула взором Иванову фигуру и с вздохом покачала головой. Дверь стала медленно, словно нехотя затворяться.
И пока она не захлопнулась, поэт успел таки глянуть на Брюнету по-особому.
Ох, сестренка, да что ж это за черный куколь над тобою?
И какой-то чудной формы.
Точно крылатый змей приготовился откусить беззащитную девичью голову…
Глава 11
В ГОСТЯХ У ПРОХОРА
Москва, апрель 2006 г.
Квартира Варвары по нынешним временам не тянула на роскошные хоромы.
Обычная однокомнатная квартира в кирпичном доме на Ленинском проспекте — тридцать семь метров жилой площади, небольшая кухня и узкая лоджия.
Но Вадиму она показалась по-настоящему уютной и обжитой, чем не мог похвастаться его двухкомнатный кооператив на Савеловской, где витал холостяцкий неустроенный дух.
Но Вадиму она показалась по-настоящему уютной и обжитой, чем не мог похвастаться его двухкомнатный кооператив на Савеловской, где витал холостяцкий неустроенный дух.
Порядок — не то чтобы идеальный, но зато такой милый, домашний: разноцветные половички, высокий книжный шкаф-стенка. Хотя комната и невелика, но мебель расставлена так, что удивительным образом не загромождает ее.
Небольшой компьютер на небольшом компьютерном столике.
(Конечно, куда без компьютера сейчас? Это он все никак себе не заведет — ну так дома же практически не работает и в игры всякие не играет. Как тот же Хасикян — мастер по всяким там «Думам» с «Бладами»).
И большая птичья клетка у окна.
Не просто клетка — настоящий вольер, сделанный в виде сказочного древнерусского терема.