Так и привел к нужному дому. А тут уж и они не сплоховали. Разрушили поганское капище, а всех злодеев повязали и отправили на съезжую.
Врата? Их-то сровняли с землей в первую очередь.
Книга? А вот она, к сожалению, исчезла. Сколь ни искали — будто испарилась…
Старик, убитый Иваном? Почему убитый? Никто его не убивал. Сам окочурился с испугу, разбитый апоплексическим ударом. Ежели не верится, то сам и может в том убедиться, заглянув в епархиальную часовню, куда велел отнесть тело владыка. (Все ж таки фельдмаршал и кавалер, соратник Петра Великого, негоже без христианского обряда хоронить таковую персону.)
Чудесные превращения? Преосвященный пояснил, что все сие суть действие чародейских зелий, коими опоил Ивана старый колдун. Ничего такого и в помине не было — одни видения воспаленного мозга. Они вот приготовили для столичного гостя специальную настоечку успокоительную. Попьет месячишко-другой, и все забудется. Как рукой снимет.
А то, что глаза болят, тут они ничего сделать не вольны. Вероятно, отрава каким-то образом подействовала на его зрение. Ничего, что еще так отделался. А то ведь и вовсе жизнью поплатиться мог за то, что разворошил змеиное гнездо…
— А ты ведь мне еще с нашей первой встречи приглянулся, — не открывая глаз, промурлыкала Брюнета.
— Это там, в лесу? — вспомнил о разбойничьем притоне поэт.
— То был второй раз, — обвила руками его шею, прижалась всем телом, так что парню вмиг стало жарко.
— Когда же?
Рука шаловливо поползла к чудному бархатному бутону, норовя сорвать.
— Год назад. Помнишь машкерад у Разумовского? Ты был там, кажется, вместе с Ломоносовым?
Как?! Прелестная Маска?!
— Так то была ты?.. Племянница…
Она быстро прихлопнула его рот прелестной, но довольно тяжелой ручкой.
. Племянница…
Она быстро прихлопнула его рот прелестной, но довольно тяжелой ручкой. Иван, разумеется, предпочел бы поцелуй.
— Я так хотел с тобой потанцевать тогда…
— И я, — призналась красавица. — Отчего же так быстро удалился? Только не поминай про суконное рыло в калашном ряду! Ни за что не поверю, что такой храбрый парень, как ты, кого-то испугался, пусть и самого канцле… Ой!
— В лесу был не второй раз… — решился наконец проверить свои догадки Барков.
— Что? — не поняла Брюнета.
— Видел тебя еще однажды… В Питере, на мосту… под конвоем…
Попал ли? Ужель ошибся?
…Аристократический овал лица с впалыми щеками и чуточку высоковатыми скулами. Страдальчески стиснутые вишни-губы. И глаза… Исполненные муки, мольбы и вместе с тем всепрощения…
— А… — погрустнела девушка. — Меня тоже схватили по делу дяди. Слава богу, удалось бежать.
Иван помрачнел и начал выбираться из постели. Все чудесное когда-нибудь да кончается. Увы.
— Тебе надобно бежать из России, — глухо вымолвил приговор своему недолгому счастью. — Оставаться здесь — значит подвергнуть себя смертельной опасности. Твой дядя арестован. Помочь не сможет. А Приап… Шувалов, чтобы добыть улики против смертельного врага своего, на все решится…
— А ты?
Подошла к нему со спины и обняла. По тому, что не возразила, поэт понял, что мысль о побеге не была для нее нова и неприемлема.
— Что я? Мне ничего не сделается. Кто я для Шувалова? Так, тля. Вернусь к своим фолиантам, летописям, переводам. И… стихам… Кстати…
Он взял со стола тетрадь (ту, вторую).
— Хочу подарить тебе на память… Такие вирши, конечно, негоже читать добропорядочным девицам…
— Где ты тут видишь добропорядочных? — подбоченилась девушка, бесстыдно выставив напоказ все свои прелести.
— Вот-вот… — улыбнулся Барков печально. — Здесь описано все, что нам пришлось пережить… И еще кое-что… Ты уж сохрани…
— Но мы же не собираемся расставаться прямо сейчас, а? — Шаловливая ручка нашла любимую девичью игрушку. — У нас еще ведь есть чуток времени?..
— Берегите ее, барон, — протянул на прощанье руку офицеру и кивнул на карету, где за решетчатым стеклом виднелся профиль Брюнеты.
— Иероним, — ответил тот крепким мужским рукопожатием.
— Тогда лучше по-нашему, Ерема.
Оба рассмеялись коротким, невеселым смехом расставания.
— Вы уж меня простите, господин копиист…
— Иван.
— Gut, но тогда тоже по-нашему, Иоганн. Простите меня…
Пристав замялся.
— За то, что вы шпионили за мной?
Виноватый кивок.
— По заданию Шувалова?
Еще один.
— Но почему именно вы? Неужели под рукой графа не нашлось никого другого?
— А моя репутация? Самый правдивый человек на земле! — потешно кривляясь, произнес барон с едким сарказмом.
— Более подходящей фигуры для такого дела трудно было найти. Представьте, ведь меня по бумагам уже несколько лет нет в России.
Ну да, и Иван вроде бы слыхал, что барон, довольно известная в Петербурге личность, ушел в отставку и вернулся к себе на родину еще года три назад.
— На самом деле мне было поставлено условие: найти старика и его Книгу и привезти их в столицу. Лишь после этого российская граница для меня становилась открытой. Зачем они понадобились Шувалову, ума не приложу. Потом поступило задание найти что-либо, компрометирующее канцлера.
— Не боитесь, что граф передумает и не захочет вас отпустить? Вы стали опасным свидетелем.
— Я? — удивился немец. — Да кто ж мне поверит, даже вздумай я болтать? Лошадь, привязанная к кресту колокольни? Искры из глаз, способные воспламенить порох? Собака, вывернутая наизнанку?