— А кто, сказать не можете? Из каких мест?
Она покачала головой.
— Они по-своему говорылы. Не полякы, — добавила она, — тых я б узнала. Но усе таки из себя господа, — повторила.
— А другие гости? Женщины?
— Не, — покачала Нина Петровна головой. — Только по делу — усе в годах более-менее. У шубах, на машинах не наших.
— На каких это — уточните марку?
— Черные таки, закордонные, — пожала дама плечами. — Которые в рекламе показувають.
— Значит, женщины по делу к нему приходили? А так?
— Так вин же цей був… Ну который мужиками пользуется… — Домработница поморщилась, вспоминая слово. — Хомосексалист.
Хасикян вновь хихикнул, но Вадим был не склонен вселиться.
— Вы уверены, Нина Петровна? — поднял он брови.
— Та знаю я точно! — всплеснула она руками. — Я и журналы у него видела таки, де голые хлопци друг с другом, ох, сором усякий делають!
— А хлопцы эти к нему приходили? — спросил Хасикян.
— Бувало, — кивнула Нина Петровна. — Даже в женском барахле которые. И вид у них такой… Ой, не, лышенько! — словно спохватилась она. — Тоже вроде приличные усе. И красивые даже ребята были, даже жалко их! — Собеседница вздохнула.
Дав горничной расписаться в протоколе — она долго шевеля губами, читала его, — Вадим отпустил ее.
Подумал, что покойный подобрал в чем-то идеальную прислугу.
Немолодая, затюканная жизнью женщина из провинции, почти не разбирающаяся в нынешних хитросплетениях… Ничего существенного из того, что приходилось ей видеть, она понять не могла.
Хотя вот нетрадиционную сексуальную ориентацию хозяина заметила — впрочем, он ее и не прятал. Как в Древнем Риме патрицианки не считали стыдным раздеваться в присутствии рабов.
На улице вскрикнули тормоза. А затем кто-то позвонил, и Хасикян побежал, громко топоча, отпирать.
Вошел не один человек, как ожидалось, а двое.
Полный очкарик в щегольском синем костюме и худой высокий мужик лет сорока, с классической бандитской стрижкой, в широком пиджаке, под которым — Вадим это знал как профессионал — удобно прятать кобуру.
— Здравствуйте, — одышливо просипел очкарик. — Толстунов Жан Демьянович.
— Здравствуйте, — одышливо просипел очкарик. — Толстунов Жан Демьянович. Исполнительный директор московского отделения фирмы «Рижский антиквариат». А это, — кивок в сторону тощего, — Бельков Максим Дмитриевич, начальник службы безопасности. Я счел необходимым его оповестить. Я могу увидеть… Отто Янисовича?
— Разумеется, — кивнул майор. — Зайцев, проводи…
Некоторое время оба созерцали тело шефа в кресле.
— Так он… сам?! — недоверчиво произнес Толстунов.
— Мы выясняем, — коротко ответствовал Борисыч.
— Я, право же, не знаю, что и сказать… Только вчера вечером с ним говорил — вот в этом доме. Какая трагедия! — Жан Демьянович был явно растерян. — Не представляю, что могло бы толкнуть Отто Янисовича на такое!
— А почему вы так уверены, что это самоубийство?! — вдруг резко бросил Савельев, внимательно вглядываясь в лицо Толстунова.
— Да оставьте эти ваши фокусы для гопников! — отмахнулся тот. — Если хотите знать, то в этом кабинете имеются вещи, стоящие больше, чем вы все заработаете за всю жизнь. — Он обвел пухлой рукой картины и стеллажи. — Убийцы бы просто очистили хату — так у вас выражаются, а тут не пропало ни пылинки! Вот, — он указал на меч, стоящий на застекленной стойке, — видите? Это толедский клинок одиннадцатого века, и аналогичный не далее как в прошлом ноябре был продан за четыреста тысяч долларов! Их в мире осталось семь или восемь!
— Скажите начистоту, — предложил Вадим. — А вы не припомните никаких подозрительных происшествий в фирме за последнее время?
— Что вы имеете в виду? — уставился на него Толстунов.
— Сомнительные сделки, может, товар, купленный у темных личностей… Одним словом, то, из-за чего могли бы убить?
— Послушайте, — с нажимом отчеканил очкарик. — Вы, наверное, у себя в милиции считаете, что антикварный бизнес — это сплошь воры и жулики? Вынужден вас разочаровать. Наша фирма дорожит своей репутацией! Нам нет нужды скупать краденое у наркоманов и устраивать налеты на квартиры одиноких старушек! Если хотите знать, «Рижский антиквариат» участвует в самых знаменитых аукционах мира! Мы не имеем дела с подозрительными предметами! Вот присутствующий здесь шеф службы безопасности нашей фирмы подтвердит, что мы всегда проверяли юридическую чистоту предлагаемого нам товара!
Жан Демьянович самодовольно посмотрел на Савельева.
Вид у него был ни дать ни взять как у аристократа, объясняющего очевидные истины тупому плебею.
— Если на то пошло, нам это невыгодно — хотя бы потому, что если бы вдруг всплыло, что мы выставили на аукцион ворованную вещь, то с нами, скорее всего, перестали бы иметь дело приличные люди! Да вы вообще представляете себе, что такое деловая репутация?! — почти возопил господин исполнительный директор.
— Представляю, представьте себе! — рявкнул, не сдержавшись, Савельев, невольно скаламбурив.
«Нет, еще немного, и я его оформлю до выяснения!»
— Не надо тут изображать из себя ангелов! Видал я и почище вас, которые потом на зону пошли!
Толстунов, чуть слышно пискнув, замолчал и испуганно обернулся к Белькову, но тот лишь пожал плечами: мол, сами видите, шеф, какие дела творятся.
— Хорошо, — решив поиграть в доброго следователя, Вадим сменил тему. — Вы знали, что Отто Гроссман был… геем?