Предательская слабость разлилась по телу.
Ну надо же, только и промелькнуло в голове.
— И давно ты подался в псы Гекаты?
— Паладины, приятель, паладины!
Майор Семен Борисович Куницын плюхнулся рядом на сиденье, ловко просунул руку Вадиму за спину (чутье у него что ли?) и вытащил из-за пояса TT, ухитрившись незаметно от окружающих спрятать его под пиджак. И одновременно Савельев почуял, как острие клинка чуть кольнуло его в бок.
Их преследователи пересели, оказавшись точно напротив Вадима и Вари, побледневшей как смерть.
Так они и ехали три станции, и лишь когда поезд начал тормозить в четвертый раз, Борисыч негромко скомандовал:
— Подъем, коллега…
Стоило им спустится с платформы, как из-за поворота вынырнул заляпанный грязью старый «Ниссан-Патрол», в котором, кроме водителя, никого не было.
Вадим с тоской подумал, что, пожалуй, их перехватили последние оставшиеся слуги Гекаты, или кого они там почитали…
Передняя дверца распахнулась, и водитель — нестарый еще человек в белых брюках и джемпере — вышел из машины.
И вот тут Вадим второй раз за сегодняшний день почуял, как у него подкашиваются ноги.
«Да не может быть!! Я сошел с ума!»
Варя, обмерев, чуть слышно всхлипнула. Ее повело в сторону, так что женщине пришлось поддержать девушку за локоть.
— Да, это я, Варенька, вам не показалось, — негромко и даже доброжелательно сообщил Николай Семенович Стрельцов, профессор МГУ, почетный академик РИА и видное научное светило.
— Мы привезли их, Ваша Экселенция, — коротко отрапортовал Куницын, поклонившись.
— Ник… Николай Семенович, — всхлипнула Озерская. — Этого не может быть…
— Ни слова больше, — сухо бросил архивариус.
Савельеву вдруг стало все безразлично…
Он покорно дал себя усадить на переднее сиденье джипа, и оказавшаяся позади баба набросила на его шею толстую леску — чуть дернешься, и каюк.
За руль сел по-прежнему невозмутимый Куницын, остальные, не исключая «Экселенцию», теснились сзади, зажав бессильно-покорную Варвару. Вадим попробовал оглянуться и посмотреть, как там она, но болезненный рывок лески оборвал его поползновения.
Они въехали в пригород, и Савельев вдруг понял, куда они едут, и не удержал горькую усмешку.
Догадка его не обманула: это был тот самый дом, откуда он позавчера (а как будто неделя прошла!) вытащил Варю.
Старое здание с мезонином за высокой оградой, замусоренный палисадник со старыми яблонями, кусты крыжовника…
Ему даже показалось, что он видит в траве газету, с помощью которой выдавил стекло.
Правда, сейчас, в солнечный день, здание уже не показалось Вадиму таким мрачным, как в прошлый раз.
Когда они вошли, Вадим инстинктивно поискал взглядом мертвые тела — но, конечно, их не было.
С шеи майора сняли леску, зато его запястье оказалось пристегнутым новенькими наручниками к торчащему из стены кронштейну.
— Вот так будет лучше, — деловито бросил Борисыч, пряча ключи в карман.
— Отправляйтесь на Семеновскую улицу, — распорядился Стрельцов, обращаясь к мужчине и женщине. — Я вызову, когда будет нужно.
Оба «паладина» молча, словно неживые, поклонились и вышли. Во дворе взрыкнул двигатель.
— Побудьте пока тут, — обронил архивариус в адрес сыскарей. — Извините, чаю вам не предлагаю.
Это последнее, понятное дело, адресовалось исключительно Савельеву.
Затем Стрельцов как ни в чем не бывало повернулся ко все еще, кажется, пребывающей в прострации девушке.
— А вы, Варя, пойдемте со мной, мне нужно с вами поговорить.
Та повиновалась.
Когда двери за журналисткой и Стрельцовым закрылись, Борисыч пододвинул стул, присел, глядя на Вадима без злобы и даже с явным сочувствием.
«Извини, но такова жизнь», — словно бы говорили его глаза.
— Не думал небось? — усмехнулся старый опер.
— Думал, представь себе, — вздохнув, ответил Вадим. — Да вот не про того!
— Надо же! И на кого, если не секрет?
— А какая разница?
— Да я и так уже понял, что на Стаса. И все-то ты видишь, Савельев, да только ничего не понимаешь. В том-то и беда… «Узи» или «Скорпион»? — спросил после паузы Куницын.
— Не угадал, — покачал головой Вадим. — «Борз».
— А, — чуть передернул майор плечами. — Чеченская штучка! Не подумал, признаюсь, кучность боя у него слабовата. А ты прямо как в тире ребят покоцал! Теперь, кроме Синего и Пантеры, паладинов не осталось… Но я не сержусь — ты ведь не понимал, что к чему…
— Да что тут понимать, что я, сектантов не видел? Вспомни «Братьев Крови» — их ведь мы с тобой брали. Но те хоть друг друга резали — простых людей не трогали…
— Я и говорю, не понял ты ничего. Может быть…
Семен Борисович надолго замолчал.
— Может быть, если они тебя примут, поймешь.
— Кто?
— Они, Древние Владыки…
— Какие там еще «владыки»? — косо усмехнулся Савельев.
Может быть…
Семен Борисович надолго замолчал.
— Может быть, если они тебя примут, поймешь.
— Кто?
— Они, Древние Владыки…
— Какие там еще «владыки»? — косо усмехнулся Савельев. — Дьявол с Сатаной? Аль Дагон с Гекатой?
— Смотрел дневник того пидора латышского? — покачал головой собеседник. — Да, сплоховал я с ним, не знал про тайник. Только ты тому, что он там написюкал, не верь! Он дурак дураком был, даром что два университета окончил. Не понял, кто они, не открылись ему… А они… они… настоящие, — вдруг с нежностью произнес старый милиционер. — Вашего христианского бога нет, а они есть.