Близкие миры

Все снова опрокинули рюмки. Николай подумал, что даже при небольших объемах питейных сосудов выдержать такой темп будет непросто. Рыболовы явно не собирались прибывать в Иркутск в осмысленном состоянии. Наверное, и ночевать многие останутся в самолете…

Потом пили за Волгу и реки ее бассейна, за Енисей, за Ладогу, за Балтийское море и мелкую рыбешку, без которой не было бы промышленного рыболовства. Выпили и за Камчатку, поставляющую стране таких замечательных крабов (Анатолий, шевеля руками и усами, очень похоже изобразил краба), и за самих крабов. Крабами же и закусили.

Нетвердым голосом провозгласили тост за Северный Ледовитый океан (под водку, так как восьмая бутылка коньяка закончилась, а девятую не нашли). Потом Борис начал петь, а Вадим и Павел побрели к креслам, несмотря на протестующие заявления Анатолия — признанного тамады. Николай пристроился подальше от сервировочного столика и задремал Веселье в салоне самолета с переменным успехом продолжалось.

В Иркутске приземлились рано, однако солнце уже взошло.

Помимо того что самолет был в пути несколько часов, он летел навстречу рассвету. На аэродроме суетились хмурые люди с заспанными лицами. Радости встречать высокую комиссию с утра пораньше им не было никакой. Но высокие чины это скрывали, а технические работники только что не ругались вслух. Невыспавшиеся, но сравнительно бодрые рыболовы сгружались с воздушного лайнера.

Гнилорыбов похлопал невеселого Давыдова по плечу:

— А ты думаешь, мы пьянствуем! Нет, Николай! Акклиматизируемся!

— Я, наверное, принял мало акклиматизатора, — попытался пошутить Давыдов.

— Не поздно исправить. — Гнилорыбов сделал недвусмысленное движение обратно в салон, к шкафчику, в котором еще вчера Николай приметил с десяток литровых бутылок водки. Столько рыболовы не смогли выпить за ночь. Как ни старались…

— Нет уж, меня избиратели ждут, — ляпнул Давыдов.

Голова у него после такого заявления едва не треснула от боли, а щеки покрылись ярким румянцем. Николай испытывал страшные муки совести. Он солгал! Не нарочно, совершенно случайно, перепутав свой округ с районом учений и депутатскую деятельность с научной работой. И «правдосказ» наказывал математика по полной программе.

Смутно радовало, однако, то, что сказать неправду он все-таки может. Но платить за такую возможность столь некомфортными ощущениями, будучи в трезвом состоянии Давыдов не стал бы. А состояние у него сейчас было такое… Как известно, клин клином вышибают. На всякую химию найдется другая химия, ее действие подавляющая… Но вряд ли стоит напиваться до потери сознания, чтобы кому-то соврать сам не зная что и зачем.

— Сейчас пересаживаемся в вертолет и летим в Гусиноозерск, — сообщил Гнилорыбов. — Там наша база.

— Вы ведь ничего об этом не говорили, — подозрительно глядя на Гнилорыбова, удивился Давыдов.

— Так от Гусиноозерска до Улан-Удэ рукой подать, — успокоил депутата Гнилорыбов. — У меня вот и карта где-то была… Вы же в Улан-Улэ хотели?

— Не совсем. База у нас на границе. Я звонил своему директору, он мне сказал, как называется поселок… У меня где-то записано… Смешное такое название.

— Не беда, вспомните, — хлопнул товарища по плечу Гнилорыбов. — Еще лучше — не придется от Улан-Удэ транспорт искать. Я вам провожатого надежного дам. Бориса, например, Шведова. Ему рыболовство на Селенге инспектировать надо. Эта река к нам из Монголии течет… Завезет вас Борис куда угодно. Хороший парень, балагур…

— Угу, — кивнул Давыдов, мучительно вспоминая, где он видел веселого Шведова до их встречи в самолете. Фамилия тоже была знакомой. Кажется, Борис Ефимович возглавлял какую-то партию в его мире. То ли продвинутых центристов, то ли радикально-правых… Да, точно! От него еще была в восторге университетская преподавательница английского языка…

Часть 3

НАРОДНАЯ ДИПЛОМАТИЯ

Легкий вертолет скользил над серой гладью реки. Пилот ворчал что-то о том, что в последнее время навигационные системы часто дают сбои, поэтому нужно придерживаться естественных ориентиров. В частности, русла реки, которая, понятное дело, никуда не денется. Хотя теории своей он не слишком придерживался, время от времени заявляя: а вот излучину эту мы срежем, тут я места знаю…

Вертолет неизвестной Николаю модификации мог взять и побольше пассажиров — в салоне было шесть кресел, — но летели двое: Давыдов и Шведов.

Борис непрестанно рассказывал рыбацкие байки, от которых у Давыдова уже начинала болеть голова. Правда, может быть, не безобидные байки Шведова, а чрезмерное употребление спиртосодержащих смесей давало такой эффект, — так молодому пилоту, Саше Петренко, было, похоже, интересно слушать рассказы приезжего проверяющего. Как же, свежий столичный юмор…

Тем временем ориентиров становилось все меньше. Давно уже накрапывал дождь, а теперь вертолет зашел в зону густого тумана. Внизу было практически ничего не видно, хотя летели на маленькой высоте — метров тридцать над землей.

Пилот начал тихо ругаться:

— Из-за чрезвычайного положения всем дали команду летать на малой высоте, в переговоры с диспетчерами не вступать… А тут еще приборы барахлят…

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133