— Так, значит, это от Кошкина вы знаете, что я из другой глобулы? — уточнил Давыдов.
— Нет, не от него, — ответил Белов. — От другого человека, который вышел на меня совсем недавно. И который очень хочет встретиться с тобой.
— Полагаю, это не опасно?
— Нет, он примет беспрецедентные меры предосторожности. Остановился, между прочим, в «России». И ждет тебя. Поедешь?
— Ипсилон-дезинтегратор прихвачу — и поеду. Хотя нет. Поеду в том случае, если вы посоветуете. Времени мало, мне нужно что-то делать, чтобы войну предотвратить. Я людям обещал.
— Ни много ни мало — предотвратить войну! Не так это просто сделать. Но я на твоей стороне и помогу, чем смогу. Подключу свои связи. И тот человек, с которым ты встретишься, скорее всего, тоже. Поэтому, если ты спрашиваешь моего мнения, я советую. Это будет незабываемая встреча!
До «России» Давыдова довез водитель Белова. Петр Иванович предлагал взять «девятку», в довольно хорошем состоянии, на которой он ездил по окрестностям, но Николай отказался наотрез. Он предпочитал передвигаться на общественном транспорте, но не за рулем в многомиллионном городе с плотным движением. Тогда Белову не осталось ничего другого, как предоставить гостю свой лимузин.
Давыдов, следуя указаниям Белова, поднялся в четыреста двадцать первый номер и постучался. Раздались шаркающие шаги, и скрипучий голос из-за двери поинтересовался:
— Кто там?
— Николай Давыдов.
— А, Давыдов… Ну заходи, Давыдов, — пригласил все тот же голос. — Подожди только пару секунд.
Щелкнул ключ в замке, но дверь не открылась. Подождав некоторое время, Николай толкнул дверь и оказался в маленьком коридорчике номера, ведущем в гостиную. Около порога стояли туфли с распущенной шнуровкой.
Давыдов прошел в комнату и обнаружил хозяина в кресле. На носу его была укреплена марлевая повязка, лоб украшала едва зарубцевавшаяся рана, подбородок, похоже, тоже недавно был разбит.
— Здравствуйте, — приветствовал хозяина Давыдов.
— Здравствуй, коли не шутишь, — тихо усмехнулся человек в кресле.
Кого-то он Николаю напоминал. Совсем не старый, как почему-то показалось ему сначала — наверное, из-за голоса и шаркающих шагов за дверью. А шаги получились такими, видимо, потому, что визави Давыдова шел в туфлях на цыпочках, не желая стаптывать задники. Теперь он их просто снял.
Сидевший в кресле поднял руку, и Николай увидел направленный прямо на него раструб ипсилон-дезинтегратора.
— Хочу предупредить, что, если ты являешься проекцией, тебе лучше убраться отсюда прямо сейчас, — объявил хозяин. — С максимальной скоростью.
— Да нет, я обычный человек, — Николай был спокоен.
— Так уж и обычный?
Обертоны голоса человека с разбитым носом раздражали все больше.
— Ну более или менее, — не стал вдаваться в подробности Николай. — Господин Белов сказал, что вы владеете информацией по моему вопросу. К чему лишние словопрения? Может, приступим к делу?
Сидевший в кресле противно захихикал:
— Повреждения лица и головы не идут мне на пользу. Ты что, на самом деле меня не узнаешь?
Давыдов вгляделся пристальнее. Высокий лоб со свежим шрамом. Слегка волнистые русые волосы, небольшие залысины чуть выше лба. Носа не видно. Серые глаза, подбородок средних размеров… Внешность обычная, но вместе с тем Николая она настораживала. В ней было что-то и знакомое, и незнакомое…
— Очнись, Давыдов! Посмотри на фотографию в депутатском удостоверении. В моем удостоверении. Или тебе паспорт показать?
Мгновение — и Николай понял все недомолвки Белова, сообразил, почему его так настойчиво приглашали в «Россию». Перед ним сидел Николай Давыдов из этой глобулы! Не слишком здоровый и не слишком блестяще выглядевший, но все же живой!
— Ну, здравствуй, — тихо молвил гость.
— Да ты не тушуйся! — улыбнулся и тут же поморщился, видно от боли еще не заживших ран на лице, местный Давыдов. — Свои люди, что нам делить? Или нет?
«Может быть, и нет», — подумал про себя Николай, но вслух ничего не сказал.
— Ты, я слышал, голову за меня подставлял, с недругами воевал… Помог мне неплохо.
— Да, наверное, — кивнул Николай. — А с лицом у тебя что? Тебя тоже достали?
— Да нет, я похитрее оказался. Авария, будь она неладна. Даром она мне не прошла, нет. Первые пять дней было очень тяжело, сейчас уже лучше.
Хозяин болезненным рывком поднялся с кресла, протянул гостю руку. Давыдов опасливо протянул свою.
— А мы не аннигилируемся? — задал довольно глупый вопрос пришлый Давыдов, прекрасно понимая, что ничего подобного не случится. — Или наша встреча только нарушит причинно-следственные связи?
— Ничего она не нарушит, — фыркнул местный Давыдов. — Знаешь, я часто представлял наш разговор. Ведь я, в отличие от тебя, знал, что ты существуешь. Это ты меня похоронил… Любопытно, что и говорить. Давай имена себе выберем, что ли. В смысле, прозвища. Я тебе придумал, между прочим. Ты будешь Учитель.
— Почему? Многому тебя научил?
— Да нет. Хотя кое-чему, несомненно, научил. Ты ведь в своем мире по педагогической линии пошел. Вот и будешь Учителем.
— Учитель — это звучит гордо. Ну а ты тогда будешь Доктором.
— Потому что рожа сильно иссечена?
— Потому что доктор наук. Не каждому удается. Особенно в твоем возрасте. Я вот и не кандидат даже.