Близкие миры

— Как же я могу забыть? Не получится…

— Отодвинь на второй план. Сейчас я коротко расскажу о тебе. Это важнее. И о себе ведь всегда интересно слушать? Вопросы задавай только в крайнем случае.

— Ну давай, — кивнул Николай.

— Ты руководишь одной из ведущих лабораторий института, входящего в пятерку самых сильных научных учреждений страны. Знаменитого ИТЭФа. Профессионально занимаешься математикой. Доктор физико-математических наук.

— Доктор? — забыв об обещании молчать, переспросил Давыдов. — В двадцать восемь лет? Или мне здесь больше?

— Столько же. День в день. Ты сделал успешную научную карьеру. Много работал, и, главное, твои теории были востребованы. Не сбивай меня, я и сам собьюсь.

— Хорошо-хорошо, — рассмеялся Николай.

— Кроме того, ты депутат Думского Собрания Евразийского Союза. Политикой не очень-то увлекаешься — скорее, занимаешься по необходимости. В сессиях Думского Собрания участвуешь регулярно — лоббируешь интересы науки. Выбрали тебя от нашего региона, потому что ты — молодой, перспективный ученый с высоким рейтингом, а наш институт сейчас известен на всю страну. И за это тебя кое-кто недолюбливает…

— А вот Евразийский Союз — это, простите, что? — почувствовав некую торжественность момента, вновь перешел на «вы» Николай.

Семен вытер лоб платочком и тяжело вздохнул.

— Не могли найти зеркального мира поближе, — пробормотал он будто бы про себя, но Давыдов услышал. — Евразийский Союз — государство, в которое преобразовался Советский Союз. Говоря проще, Россия, Украина, Белоруссия, Молдавия, Казахстан, Закавказские республики и часть Среднеазиатских. Другие Среднеазиатские — на правах протектората. Собственно, только Прибалтика от нас отошла. А мы сильно и не горюем. Право транзита через прибалтийские территории есть у любого гражданина и негражданина, Калининград не в обиде. Живем как добрые соседи. Да и как иначе? Задвижка-то на трубе нефтяной и газовой у нас. Было дело, пытались националисты права качать, даже русских, что там живут, ущемлять начали.

Живем как добрые соседи. Да и как иначе? Задвижка-то на трубе нефтяной и газовой у нас. Было дело, пытались националисты права качать, даже русских, что там живут, ущемлять начали. Но это не больше года продолжалось. Так хвост всем националистам придавили, что некоторые даже в Союз просились. Ну да мы их обратно не приняли. Плохой пример. Нечего туда-обратно бегать.

— Понятно, — кивнул Давыдов.

— Что такое Думское Собрание, объяснять?

— Парламент?

— Не совсем. Земское Собрание, съезд депутатов — что-то вроде этого. А парламент выбирается из членов Думского Собрания и работает на постоянной основе.

— И сколько же депутатов в Собрании? — спросил Николай, хотя по большому счету его интересовали гораздо более насущные вопросы. Да и в то, что говорил психолог, он не очень верил — слишком странно для него это звучало.

— Три с половиной тысячи, если не ошибаюсь. Какая разница?

— Да так… Любопытно…

Действительно — будь их там пятьсот человек или пять тысяч — что бы изменилось? Николаю, однако, не терпелось сразу определиться со своим статусом. Одно дело — один из пятисот, другое — один из пяти тысяч. И врал Семен или нет — разницы нет. Может быть, поймав психолога на противоречии, Давыдов хотел убедиться в том, что все произошедшее с ним ему только чудится. Кто-то в бреду воображает себя Наполеоном или вице-королем Индии, а кто-то депутатом гипотетического Думского Собрания несуществующего Евразийского Союза.

— Вопрос не в том, — покачал головой Семен. — Вопрос в том, что тебя нужно выдать за настоящего Давыдова…

— Нужно ли? — с тоской спросил Николай. — И что, выходит, я — ненастоящий?

— Ты — настоящий, но права прежнего Давыдова потеряешь, если правда выйдет наружу. А это значит, что наш проект провалится. Люди, которыми ты дорожишь, окажутся на улице. Любимое дело будет уничтожено. Ты этого хочешь?

Давыдов не хотел. Он вообще плохо принимал реальность происходящего. И не видел смысла спорить с порождениями своего сознания.

— Так что, ты согласен с нами работать?

— Никогда не был нонконформистом, — кисло улыбнулся Николай. — К тому же, похоже, вы не даете мне выбора. (Конформист — соглашатель. Соответственно, нонконформист — человек, с которым весьма сложно найти общий язык по любому вопросу.)

— Напротив. Мы даем тебе выбор. Между прозябанием в прежнем мире и блестящими перспективами здесь. Между серой жизнью и возможностью влиять на события. Доказать, что ты — это не ты, невозможно. С Давыдовым у тебя полностью сходны отпечатки пальцев, рисунок сетчатки глаза, форма уха. Биотоки мозга, в конце концов. Все, что угодно! Даже показания свидетелей ничего не дадут. Ты согласен заменить собой нашего погибшего товарища? И продолжить его дело? Твое дело, если на то пошло?

— Пожалуй, — равнодушно кивнул Давыдов, беря из вазочки третье пирожное.

— Тогда будем готовиться к встрече с общественностью. Но для начала нужно познакомиться с нынешними коллегами. Думаю, большая часть из них тебе незнакома.

— Большая часть? — удивился Давыдов. — Да как я могу знать здесь хоть кого-то?

— Так же, как мы знаем тебя. Ты учился с этими людьми, жил с ними в одном дворе, вместе ходил на работу… Гонял соседских мальчишек-хулиганов, встречался с девушками, переводил старушек через улицу… Этот мир похож на твой.

Ты учился с этими людьми, жил с ними в одном дворе, вместе ходил на работу… Гонял соседских мальчишек-хулиганов, встречался с девушками, переводил старушек через улицу… Этот мир похож на твой. Но имей в виду — люди, внешние копии тех, которых ты знал, могут оказаться другими. Совсем другими.

— Я буду это учитывать, — кивнул Николай.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133