— Экономика просто рухнула. Деньги обесценились. Молодые реформаторы порезвились.
— Это нужно взять на карандаш, — усмехнулся Шарп. — Смелых реформаторов, работающих в чужой стране, всегда нужно подкармливать. Всеми доступными способами.
— А старая элита тащила все, что плохо лежит. Что лучше — сохранить завод ценой в миллион или утащить с него пару тысяч долларов? Многие считали, что лучше тысяча в своем кармане, чем миллион в государственном.
— Как это верно! — довольно потер руки Шарп. Он даже забыл ударить Николая дубинкой, когда тот сделал паузу. И лишь через пару секунд потребовал: — Что же ты замолчал! Излагай! Такие приятные истории я могу слушать целыми днями!
— Америка стала доминировать в мире, — уловив настроение Шарпа, продолжил рассказ Николай. — Бомбит всех, кого хочет, не считаясь с мнением мирового сообщества. Не понравились югославы — разбомбить все их промышленные объекты с воздуха! Гражданские попадут под бомбы — их проблемы! И найдутся чиновники и сило вики, которые сдадут свое правительство, потому что предатели есть везде. Нужна иракская нефть — нет проблем1 Бомбежки, потом высадка десанта, подкупленная администрация, подачки населению — и нефть идет туда, куда нужно. Главное — никто и пикнуть не смеет. Только население кое-где шебуршится. В основном в странах старой демократии.
— Газом их, — злорадно подсказал Шарп.
— Так и делают. И газом, и водометами, и в тюрьму сажают. Впрочем, кому мешают демонстранты, да еще в Европе? А в самих Штатах пропагандистская машина работает так хорошо, что все население страны готово сложить голову за то, чтобы свергнуть неугодное отечественным нефтяным магнатам правительство далекой страны.
— А китайцы? На китайцев они нашли управу? — даже с некоторым придыханием поинтересовался Шарп.
— С китайцами сложнее. Их больше миллиарда. К тому же древняя культура Востока. Ее ведь нужно понять. Там не все на хватательных рефлексах. А тем, кто хватает, быстро обрубают руки. Поэтому китайцы пока живут, как им нравится…
— Везде свои проблемы, — горестно вздохнул Шарп.
В это время дверь открылась, и в комнату ввалились Джонсон, госпожа Игами и Бритый. Гололобый бандит держал в руках огромный пластиковый пакет.
— Доставили все, что нужно. Сейчас состряпаем лекарство, — пояснил Джонсон. — Пусть наш подопечный помолчит. А то язык потом сломает. Или слюна высохнет, сказать ничего не сможет и от огорчения сознание потеряет. А нам все же некогда. Каждая минута на вес золота.
— Хорошо, — кивнул Шарп Давыдову. — Отдыхай.
Несколько минут манипуляций со ступками, где перетирались таблетки, и колбами, которые Джонсон подогревал на спиртовке, и некий результат был достигнут. Госпожа Игами крепко сжала в руках большой шприц с мутной жидкостью и направилась к пленнику. Вид шприца не слишком понравился Давыдову. Закрадывались сомнения в его стерильности. Впрочем, стоит ли бояться заражения крови тому, кого застрелят через пару часов?
Впрочем, может быть, и не застрелят. Огнестрельного оружия у похитителей не было. Даже пистолет Николая Бритый держал где-то в складках одежды. А вот мечами они размахивали направо и налево и пленника, наверное, намеревались устранить с помощью меча.
Даже пистолет Николая Бритый держал где-то в складках одежды. А вот мечами они размахивали направо и налево и пленника, наверное, намеревались устранить с помощью меча. Откровенно говоря, слабое утешение!
Располосовав коротким кинжалом рукав рубашки, госпожа Игами совсем не по-девичьи вцепилась в руку Давыдова. Не слишком заботясь об ощущениях «пациента», она, не пережимая руки, с трех попыток нашла вену и начала вводить туда раствор. Привязанный Николай не слишком сопротивлялся. Во-первых, руками сильно не пошевелишь. Во-вторых, зачем дергаться? Пусть уж лучше делают внутривенные уколы при бодрствующем сознании, чем бесчувственному телу…
Действие полученного в полевых условиях «правдосказа» оказалось отнюдь не неприятным. Голова Николая неожиданно прояснилась, он даже почувствовал в себе уверенность. Помимо этого накатил сильный и неконтролируемый приступ язвительности. Хотелось немедленно сообщать присутствующим об их недостатках, причем Давыдов чувствовал, что это доставит ему огромное удовольствие.
Но что, если перейти к глобальному обличительству. А еще лучше — дать себе зарок не лгать никогда в жизни. И следовать ему. Быть выше этого. Жить вне лжи. Совсем не так, как он существовал в последние несколько дней. Теперь Давыдов был готов умереть за правду, и сделал бы это с удовольствием, даже в экстазе. Он стал настоящим рыцарем истины.
Заметив, как хитро поблескивают глаза Шарпа, Николай уже собрался выложить ему все, что думает о спецслужбах и их нечистоплотных сотрудниках в общем, и о таких подонках, как сам Шарп, в частности, когда тот задал первый вопрос:
— Вы действительно из другой глобулы?
И Николай почувствовал, что, несмотря на весь свой праведный гнев, направленный на этого человека, он не может оставить без внимания его вопрос. Напротив, должен ответить как можно более по существу и скорее. Уничтожить негодяя своим правдивым ответом.