— Как же зовут этого диктатора? — Давыдов удивился, почему до сих пор не услышал его имени.
Госпожа Игами, казалось, на мгновение растерялась, потом быстро произнесла:
— Тоцкий.
— Почти что Троцкий, — усмехнулся Николай. — Лидер другой революции и другой империи. А почему вы задумались?
— Не могла поверить, что кому-то незнакомо его имя. Умом, конечно, я понимаю: откуда вам знать об этом человеке! Но сердце отказывается воспринимать. Когда слышишь эту фамилию десять раз в час, когда его портреты смотрят на вас со стены каждого дома, когда только его и показывают по телевизору… К этому привыкаешь.
— Да, наверное, — согласился Давыдов.
— Мы работаем под прикрытием американского посольства, — продолжила госпожа Игами.
— Мы работаем под прикрытием американского посольства, — продолжила госпожа Игами. — Одеваемся так же, как одеваются государственные чиновники в Москве — чтобы не привлекать внимания.
— Вот оно что… — протянул Николай.
— Именно такая униформа сейчас в моде в столице вашей Родины. Можете себе это представить! — патетически воскликнула госпожа Игами.
— Да уж…
— И еще. В нашей глобуле математик Давыдов активно работает на режим. Создает оружие массового уничтожения. Подпространственные зонды. И торпеды. Поэтому не удивляйтесь, что наши ребята говорили с вами так резко. Для них вы — пособник врага. Хотя на самом деле вы можете выступить спасителем человечества от глобальной диктатуры! Насколько мы знаем, здесь вы проявили себя как настоящий поборник демократии. И сможете сделать многое для людей. Для спасения общечеловеческих ценностей!
Николай с улыбкой посмотрел на девушку. Интересно, она искренне верит в то, что говорит? Фанатичка или обманщица? Работает за деньги или за идею? Впрочем, не исключено, что в их глобуле другие ценности. Власть. Доступ к привилегиям. Продолжение рода. Или возможность быть свободным от каких-то повинностей…
— Почему же я должен верить вам, госпожа Игами? — задал он простой и довольно-таки резонный вопрос. — Как я могу знать, что вы — та, за кого себя выдаете? Может быть, вы агент наших американских спецслужб, устроивших весь этот маскарад. Или как раз пособница того самого режима, о котором с таким пылом и с такой ненавистью рассказали. Это ведь очень часто бывает: человек ненавидит то, чему беззаветно предан. Или даже любит нечто противоестественное, ужасное, понимая его недостатки…
— Не знаю, — раздумчиво произнесла девушка. — Экскурсию в наш мир я провести для вас не смогу. Потому что для этого как раз требуется технология, сведения о которой я могу получить только у вас. Ну, не только у вас, но у специалиста вашего уровня. Почему-то мне казалось, что вы мне поверите. Раскроете, как можно переносить предметы в другую глобулу в реальности. Вы делаете это, я знаю… Но почему-то концентрируетесь на других исследованиях, вместо того чтобы попытаться захватить все миры!
Последняя фраза показалась Давыдову более чем странной.
— Но я не технолог, — попытался объяснить он госпоже Игами.
Сказал — и пожалел. Не хватало еще, чтобы они похитили Галю Изюмскую и выбивали сведения из нее! Впрочем, им ведь нужна теория, а не сведения о том, какие провода подключать к каким приборам. А теорией занимаются Савченко и он. Ну, может быть, Гетманов с Дорошевым.
— А мы не требуем от вас технологий. Я — математик. Объясните мне, как преобразовывать тензоры четвертого порядка в уравнениях подпространственного волнового пакета второй гармоники, и вас тотчас же отпустят!
— Но я этого не знаю! — совершенно искренне заявил Давыдов. — Еще не изучил материалы на эту тему!
— Знаете, господин Давыдов, — печально сказала госпожа Игами. — Знаете, но не хотите нам рассказать. Значит, судьба многих миров вам безразлична. Еще немного — и Страна Восходящего Солнца пошлет свои отряды в соседние миры. Распространит свою диктатуру и там. И Вселенная застонет под пятой Тоцкого!
— Вы, наверное, чересчур демонизируете вашего диктатора.
— Нет, это на самом деле страшный человек! Давыдов вздохнул:
— Я действительно не могу дать вам сведений по интересующему вас вопросу.
И это, скажу вам, большая радость для меня. Потому что, если бы я знал то, что вам нужно, передо мной стояла бы серьезная нравственная дилемма — отдать вам важный секрет или стойко сопротивляться… Ведь я все-таки не уверен, представляете ли вы те силы, о которых говорите. Никто не расскажет о себе плохо. Со своей точки зрения вы ведете справедливую борьбу. Так, между прочим, думают все фанатики и террористы. Они просто в этом уверены. Но, может быть, вашего мнения не разделяют другие… Однако мне не приходится принимать серьезное решение. Пока что я ничего не знаю ни о тензорах четвертого порядка, ни о глобулах второй гармоники. Отпустите меня, и я обещаю забыть данный инцидент. Хотя он и доставил мне массу неудобств…
Брезент, который, по мнению Давыдова, закрывал окно, внезапно упал. За ним оказалась скрыта часть комнаты. С несколькими стульями. На одном из них сидел и слушал беседу девушки и математика невозмутимый Джонсон. А разъяренный Шарп, сорвавший брезент, вскочил, бешено вращая глазами.