— Покупал, — не стал спорить Давыдов, вспоминая мощный компьютер и домашний кинотеатр, которые он видел в квартире.
— Итого, вы пока в «плюсе», около пятнадцати тысяч на вашем счету крутятся, работают. Некоторые говорят, лежат, но это неверно — в банке деньги не лежат…
— А перспективы? — полюбопытствовал Давыдов.
— Насколько мне известно, еще поступления ожидаются — и значительные — после того, как грандиозный проект, над которым работает ваш институт, будет полностью закончен и до конца оплачен государством. Вот, собственно, и вся информация.
Николай потряс головой:
— Загрузили! Столько цифр, и все подряд…
— Сами просили, чтобы я в устном виде. То ли дело расчет, дебет — кредит… Вы же математик, куда уж проще — цифры складывать да вычитать.
— Математик — это да… Но я больше с формулами, а не с бухгалтерскими отчетами…
— Не скромничайте! — возразил Свиридов. — Вы и бухгалтерию неплохо вели. Только наличными много платили — а это развращает. Теряешь контроль за расходами.
— Кофе, может быть? — предложил Давыдов.
— Не откажусь.
Николай принес из комнаты отдыха две чашки, приготовил кофе, поставил одну чашечку перед поверенным. Сам присел рядом, не в хозяйское кресло. Петр Петрович кофе вежливо пригубил, но пить не стал. Наверное, не слишком любил растворимый, предпочитал молотый.
— А кому, скажем, в случае моей гибели имущество отойдет? — поинтересовался как бы между прочим Николай.
— Разумный вопрос, очень деловой! — словно придя от самой мысли о кончине Давыдова в восторг, объявил Петр Петрович.
Он отставил кофейную чашку в сторону, жестом фокусника извлек из портфеля пакет, из пакета — лист папиросной бумаги, на котором красным шрифтом был оттиснут какой-то текст, и зачитал:
— «В случае Вашей безвременной кончины права на неоформленные авторские гонорары получает ИТЭФ с целью учреждения премий и стипендий. Квартира и деньги на счете отходят родителям, автомобиль — Виктории Ореховой, Вашей подруге. Разбитая ныне «нива» предполагалась как прощальный подарок Вячеславу Бурдинову, Вашему другу. Отчисления с оформленных патентов — в Красный Крест, на благотворительность».
— Спасибо, — поблагодарил поверенного Николай. — Как вы считаете, Петр Петрович, завещание не могло стать причиной расправы со мной?
Свиридов в ужасе воздел руки к небу:
— Значит, это правда? На вас покушались?
Впрочем, голос Свиридова от ужаса не дрожал. Скорее присутствовал в нем какой-то оттенок любопытства. Что уж там — на своем веку поверенный повидал, наверное, всякого. И мелкие трагедии, и разбитые судьбы… А сейчас он просто собирал информацию. Потому что любой поверенный должен знать как можно больше — если хочет успешно вести свои дела. И дела своих клиентов.
— Было дело, — вздохнул Николай. — Из автомата вот пытались расстрелять. С крыши.
— Страшно? — Свиридов перешел на шепот.
— Откровенно говоря — нет. Потом, когда задумался, стало страшно. А сначала — только возбуждение.
— Реакция воина, — прищурился Свиридов.
— Да где уж мне… Как вы думаете: кому выгодно в меня стрелять?
— С имущественной точки зрения? — уточнил Свиридов. — Я ведь в политике не слишком силен…
— С имущественной, — кивнул Давыдов. — Политику пока в сторону.
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Петр Петрович. — Больше всех по завещанию получают ваши родители. Но, думаю, живой вы принесете им гораздо больше пользы. И с материальной, и, конечно, с моральной точки зрения. Собственно, даже мысли не могу допустить…
— И я не могу. Дальше, — попросил Давыдов.
— Госпожа Орехова, как я полагаю, тоже предпочитала бы видеть вас здравствующим. Даже самая лучшая машина — небольшой куш, а вы постоянно балуете ее своим вниманием.
Николай отметил, что в свете последнего разговора «госпожа Орехова» может потерять и надежду на получение машины. Впрочем, вряд ли меркантильные соображения заставили девушку взяться за автомат. А нанять киллера она попросту не успела бы.
— Может быть, она полагала, что ей достанется больше? — спросил он.
— Вам-то виднее, — хихикнул Петр Петрович.
— Вам-то виднее, — хихикнул Петр Петрович.
Действительно, откуда поверенному знать тонкости их отношений? А Давыдов вполне мог обещать девушке золотые горы…
— Много достается Институту физики, — продолжил Свиридов. — Но ИТЭФ — организация, и вряд ли кто-то станет вершить расправу от его имени. То же касается и Красного Креста. Впрочем, в любой организации могут найтись маньяки…
— Да, да, — согласился Давыдов. — Большое спасибо, Петр Петрович.
Поверенный собрал бумаги и вышел, а Давыдов взглянул на часы и обнаружил, что опять опоздал на обед с Дашей. К слову, так ли уж бескорыстна девушка, несмотря на все ее заверения? Николай подозревал, что обеспечен, но теперь выяснилось, что он просто богат. А богатого человека волей-неволей начинают обуревать сомнения относительно искренности ближних и дальних родственников и знакомых. Широкие финансовые возможности не только дают свободу — они весьма разрушающе действуют на психику…
Только усилием воли Николай подавил в себе подозрительность. Впрочем, не напрасно ли он не дает волю оборонительным частнособственническим инстинктам?