Моим первым свидетелем была адвокат противной стороны. Я смотрел, как Сара неуверенно шла к стойке походкой моряка, идущего по качающейся палубе. Она умудрилась занять место свидетеля и произнести присягу, ни разу не оторвав глаз от Анны.
— Господин судья, я бы просил вас разрешить рассматривать Сару Фитцджеральд как свидетеля, дающего показания в пользу противной стороны.
Судья нахмурился.
— Мистер Александер, я от всей души надеюсь, что и вы, и миссис Фитцджеральд будете вести себя здесь, как цивилизованные люди.
— Я понял, Ваша честь. — Я подошел к Саре. — Назовите, пожалуйста, свое имя.
Она вздернула подбородок.
— Сара Крофтон Фитцджеральд.
— Вы мать несовершеннолетней Анны Фитцджеральд?
— Да. А также мать Кейт и Джесси.
— Это правда, что вашей дочери Кейт в возрасте двух лет поставили диагноз острая промиелоцитная лейкемия?
— Правда.
— И что тогда вы и ваш муж решили зачать генетически запрограммированного ребенка, который должен был стать идеально совместимым донором органов для Кейт, чтобы излечить ее?
Лицо Сары напряглось.
— Я бы использовала другие слова, но что касается зачатия Анны, то это правда. Мы собирались перелить Кейт пуповинную кровь Анны.
Мы собирались перелить Кейт пуповинную кровь Анны.
— Почему вы не попытались найти неродственного донора?
— Это намного опаснее. Риск смерти был бы намного выше при использовании крови того, кто не является родственником Кейт.
— Сколько лет было Анне, когда у нее впервые взяли какой-либо орган или ткани для сестры?
— Кейт сделали переливание через месяц после рождения Анны.
Я покачал головой.
— Я не спрашивал, когда Кейт делали переливание крови. Я спросил, когда взяли кровь у Анны. Пуповинную кровь взяли через несколько минут после рождения, так?
— Да, — ответила Сара. — Но Анна об этом даже не знала.
— Сколько лет было Анне, когда у нее в следующий раз взяли какой-либо орган или ткани для Кейт?
Как я и ожидал, Сара вздрогнула.
— Ей было пять лет, когда у нее взяли лимфоциты.
— Как проходила процедура?
— У нее брали кровь из вен на руках.
— Анна согласилась, чтобы ей воткнули в руку иглу?
— Ей было пять лет, — ответила Сара.
— Вы спрашивали ее, можно ли вставлять ей иглу в руку?
— Я просила ее помочь сестре.
— Правда ли, что Анну пришлось силой удерживать, чтобы взять кровь?
Сара посмотрела на Анну и закрыла глаза.
— Да.
— И вы называете это добровольным согласием, миссис Фитцджеральд? — Краем глаза я заметил, как судья Десальво нахмурился. — Когда у Анны впервые взяли лимфоциты, были ли какие-то побочные эффекты?
— У нее было несколько синяков, и она немного жаловалась на боль.
— Через какое время у нее снова взяли кровь?
— Через месяц.
— В тот раз ее тоже пришлось держать?
— Да, но…
— Сопровождалось ли это какими-либо побочными явлениями?
— Теми же. — Сара покачала головой. — Вы не понимаете. Я видела, что происходит с Анной после каждой процедуры. Независимо от того, кого из своих детей ты видишь в подобной ситуации, твое сердце все равно обливается кровью.
— И все же, миссис Фитцджеральд, вам удалось справиться со своими чувствами, — заметил я, — потому что у Анны взяли кровь в третий раз.
— Было сложно получить необходимое количество лимфоцитов, — объяснила Сара. — Это невозможно предвидеть заранее.
— Сколько лет было Анне, когда ей в следующий раз пришлось подвергнуться медицинскому вмешательству ради здоровья сестры?
— Когда Кейт было девять лет, у нее начался сильный грипп и…
— Вы опять неправильно поняли вопрос. Я хочу услышать, что случилось с Анной, когда ей было шесть лет.
— У нее взяли гранулоциты для борьбы с болезнью Кейт. Эта процедура очень похожа на процедуру забора лимфоцитов.
— Опять кололи иглой?
— Да.
— Вы спрашивали, хочет ли она отдавать свои гранулоциты?
Сара молчала.
— Миссис Фитцджеральд, — поторопил ее судья.
Она повернулась к своей дочери и заговорила:
— Анна, ты ведь знаешь, что мы делали все это не для того, чтобы причинить тебе боль. Нам всем было больно. Когда у тебя были кровоподтеки снаружи, у нас они были внутри.
— Миссис Фитцджеральд, — я встал между ней и Анной. — Вы спрашивали ее?
— Пожалуйста, не делайте этого, — сказала она. — Мы все знаем, как это было. Я соглашусь со всем тем, что вы хотите доказать, мучая меня. Но давайте скорее покончим с этим.
— Потому что вам тяжело это слушать и вспоминать? — Я знал, что переступаю черту, но за мной была Анна.
— Потому что вам тяжело это слушать и вспоминать? — Я знал, что переступаю черту, но за мной была Анна. Я хотел, чтобы она знала, что кто-то готов пройти часть этого пути вместо нее. — В этом свете все кажется не таким безобидным, правда?
— Мистер Александер, зачем все это? — спросил судья Десальво. — Мне прекрасно известно, сколько раз Анна подвергалась медицинскому вмешательству.
— Потому что существует только история болезни Кейт, Ваша честь, а не Анны.
Судья Десальво посмотрел на нас.
— Покороче, пожалуйста, господин адвокат.
Я повернулся к Саре.
— Костный мозг, — бесстрастно произнесла она, прежде чем я успел задать вопрос. — Она находилась под общим наркозом, потому что была слишком маленькой и мозг брали иглой из костей таза.